Иллюзии ночей - [10]
Услышав приказ, отданный едва слышным шёпотом, Макс окаменел. Торгашев взял его за воротник дорогой рубашки, потянул к себе и повторил, что хочет.
– Ты понял, Максим? – сквозь зубы прошипел Торгашев прямо в упругое молодое ухо. – Ты понял?
– Понял, – подтвердил Макс.
– Выполняй, Максюха, озолочу. С человеком познакомлю, он тебе твой бизнес обезопасит, когда от меня уйдёшь, с налоговиком сведу, чтоб от поборов увильнуть, слышь, Максюха? – шептал-шипел Торгашев. – Сделаешь, Макс, на волю отпущу. Ей, слово! Иди ж.
Макс выпрямился. Буквально секунд пять постоял, затем круто развернулся и деревянно, с застывшим лицом, направился к подсобке, откуда выпорхнули на волю переодевшиеся в топики, коротенькие юбчонки или шортики балерины. Они прыснули по тропинке прочь, то и дело оглядываясь на чужой праздник, завидуя и отчаянно желая очутиться на подобном празднике не теми, кто развлекает, а теми, – кого.
Среди спичконогой стайки балерины Нины не было, и Торгашев расслабился, ухмыльнувшись. Ничего, Макс дело знает, недаром он с бандюгой Асфалем знался, под его началом ходил. Да, он дело знает, зарубает тёлку по полной. И она соединится в сознании Торгашева с той, давнишней, и покинет его. Да. Покинет. Он отомстит. Первой отомстит снова с помощью второй. И себе отомстит.
Он покрылся кожей броненосца, панцирем черепахи, колючками дикобраза за десятилетия борьбы за… за вот эту вот вечеринку? За вот эту вот вечеринку. В том числе.
Что-то он повторяется. К чему бы это? К смерти?
Он поглядывал на дверь подсобки, чмокал губами, прислушивался. Из-за музыки вряд ли что можно услышать, только громкие крики. Но Макс наверняка зажал девчонке рот. А то и оглушил. Должен ведь он чему нужному у Асфаля научиться? Асфаль такую фифу бы не пропустил. Зверство у него в костях проросло. Чтоб кто под ним ходил и им не заразился?! Сказки, ребята, сказки. Из костей страха вырваться почти невозможно. Макс за два года спокойной жизни вряд ли сумел от него избавиться. Страх смерти – если ослушаешься хозяина.
Ну, Журик, кончай с этим. Надоело терзаться воспоминаниями. Хочется, наконец, праздновать собственные успехи.
Торгашев нетерпеливо забарабанил пальцами.
– Па, не стучи, – недовольно пробурчала Эдита Халамайзер. – Башка раскалывается от этой релаксации, а тут ещё ты барабанишь.
Торгашев зыркнул на неё, но промолчал. Неохота трудиться горло драть.
После фокусов помощник Макса объявил какую-то певичку с прикрытыми частями тела, тоже областного масштаба. И когда, спев под фанеру две песни и повертев бёдрами, она выводила заключительные ноты, дверь в подсобке, наконец, отворилась.
Руки Торгашева замерли на полустуке. Рыбасенко зевнул, похлопывая певичке, и резанул взглядом по Торгашеву: как, мол, у босса настроение? Но Торгашев смотрел в сторону, и Рыбасенко отвернулся.
Из двери вышла Нина Забелина. Длинная юбка без разрезов, блузка с длинными рукавами, на черноволосой голове – бежевый газовый шарфик, чёрные очи потуплены; через плечо перекинута сумка с костюмом. На шее тоненькая цепочка, на цепочке простой крестик.
Нина ступала по дорожке немыслимо легко, словно продолжала танцевать Шопениану. У неё был отрешённо счастливый вид, и Торгашев ощутил, как у него вытянулось лицо. Неужели?!
Нина вдруг остановилась. Перекрестилась спокойно. Поправила свободной рукой шарфик. Запрокинула голову, широко открытыми глазами впитала в себя свет звёзд – нереальный, поскольку звёзды излучили его миллионы лет назад. Это как танец: его след остался, а сам он уже исчез…
Из провала подсобки показался Максим. Он не отводил от Нины взора. Торгашев не понял, что в нём. Девушка обернулась к Максиму и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Нина заскользила дальше. Чёрная юбка хлопала по ногам. Тоненькая фигурка растворилась в темноте.
Как нечто невероятное, увидел Торгашев, как бывший пёс Асфаля быстрым движением смахнул что-то с глаз.
«Интересно, почему?» – подумал Торгашев.
Выпил залпом рюмку водки, посидел и хрястнул её об землю.
« А где мои слёзы?» – сказал он себе.
Праздник продолжался. Начались танцы. Что начнётся завтра, он впервые не знал.
9-24 февраля 2010
СПЕКТРЫ ЗВЁЗД В ДАЛЁКОМ УЛЬТРАФИОЛЕТЕ
…
Да не придёт он сегодня. Как он сегодня придёт, ежели он плох совсем? Девяносто лет! Ссохся, как сухостойный камыш. Кости при ходьбе – да какая ходьба! – названье просто, а на самом деле поползновения на передвижение, – кости потрескивают, будто сухие дрова в печке. Выцветшие глаза (ах, какие глаза-то были! – очи, не глаза! – девчонки дыхания лишались!) слезятся…
Воля Авелевна вздохнула неслышно, припоминая ненаглядную свою неразрывную половинку – Евсейку Захаровича… в том смысле, конечно, Евсевия, не Евсейку. Хотя теперь его вновь можно звать, как в детстве, Евсейкой, потому как всё равно тут же забывает своё полное прозвание…
Праправнук младший, Кузьма, коему три года отпраздновали двадцать два дня назад, тоже своего отчества не помнит – Брониславович. А фамилию – тем более, потому что начинается она с шипящей, а с ней он пока не в ладах.
– Шигаева!
Ой, испугала. Вот ведь тихая какая…
– Не спите?
– Не сплю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.