Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане - [24]

. Попав к эмиру в немилость, он был понижен в должности и переведен на пост судьи в юго-западную провинцию Чахар-Джуй (совр. Чарджуй, Туркменистан)[138]. Пользуясь дружбой с казначеем (хазиначи) эмирата, в 1913 году чиновник добился от правителя разрешения устроить туй и пригласил на праздник огромное количество гостей[139]. Интересно, что расходы взял на себя верховный судья – Бака Ходжа. Демонстративная расточительность Муллы Бурхан ад-Дина привела его к успеху: он был возвращен в Бухару на том основании, что знает, как с размахом потратить деньги эмира[140]. Хамид Ходжа с иронией сообщает, как его отец встревоженно поделился с коллегой – бухарским правоведом: «„На этом празднике Мулла Бурхан ад-Дин либо мою, либо твою голову съест!“ К сожалению, в следующие несколько дней стало известно, что его назначили верховным судьей»[141]. В результате того, что Мулла Бурхан ад-Дин стал кази-каланом, Бака Ходжа был понижен до должности шайх ал-ислама; в те времена это было лишь почетным постом, не дающим реальной власти.

Разумеется, данный рассказ, изложенный в неодобрительном тоне, следует рассматривать в контексте личной истории автора, безуспешно стремившегося, как и многие другие[142], добиться назначения на административный пост. Как мы увидим далее, такие должности обеспечивали стабильный доход. Причиной этому – не только хорошее жалованье (а также недвижимость и налоговые преимущества), но и подарки (тартик/пиш-каш), принимаемые от клиентов в обмен на услуги. Неудивительно, что большинство местных ученых страстно желали быть назначенными на такую позицию. Так, в последние годы правления Мангытов в Бухаре разгорелась борьба между двумя партиями улемов, в народе именуемых по их месту жительства: «горцами» (кухистани/хатлани) и «городскими» (тумани). Эти две группы боролись за верховную власть и монополию на получение дохода от службы[143]. Вне всякого сомнения, судьба любого ученого зависела от его личных отношений с эмиром и от стратегии правления эмира[144]. Как и другие потомственные интеллектуалы (в числе которых Садри Зиё, с которым мы познакомимся позднее), Хамид Ходжа был одним из тех, чьей карьере часто угрожал произвол правителя.

Правитель и его канцелярия играли ключевую роль в ритуале назначения судьи, в ходе которого назначаемый наделялся соответствующими полномочиями. Как правило, церемония вступления в должность проходила в соответствии со строгим протоколом, который предполагал вручение грамоты (йарлик/маншур) в присутствии других работников суда. Несмотря на шаблонный характер, документы о назначении показывают, что правитель определял полномочия и специфические обязанности назначаемых чиновников вплоть до мельчайших деталей. Ханский дворец не только указывал в йарлике плату, которую судьи должны взимать с клиентов, но и мог наделить того или иного судью отдельными, специфическими полномочиями. К примеру, если казий имел право в судебном порядке применять меры возмездия или какие-либо другие наказания, это было указано в йарлике о его назначении на должность. Однако не все казии обладали такими полномочиями. Так, читатель увидит, что в различных йарликах указан различный набор полномочий казиев – обладателей документов (см. приложение 1). Подробное указание в йарлике специфических полномочий судьи, вероятно, было реакцией на варьирующиеся от местности к местности социальные обстоятельства и различный авторитет судебных чиновников в разных областях ханства. Ниже мы увидим, что специалисты по правовым вопросам часто встречали сопротивление, когда вершили суд в рамках своей юрисдикции. Поэтому официальное заверение ханского дворца, вероятно, было необходимым для гарантии повиновения судебному решению казия.

В первую очередь назначение на пост судьи заключалось в церемониальном награждении йарликом. Новоназначенный должен был поцеловать грамоту, потереть ее о свои глаза, а затем заправить ее себе в тюрбан[145]. Формат и вид йарликов предполагают, что данные документы были предназначены для выставления на всеобщее обозрение. Часто йарлики украшались блестящими надписями и скреплялись печатью правителя; особенно это верно для грамот о назначении на судейские должности в крупных городах.

Во время публичного назначения казия служащие молились о благополучии правителя. В ходе данной церемонии все желающие могли познакомиться с новоназначенным специалистом по вопросам права. Таким образом, представляется, что подданные были полностью осведомлены об изменениях, происходящих в юридических ведомствах. Официальное назначение тех или иных людей воспринималось при этом как проявление политической воли правителя и реконфигурация властных отношений: теперь приближенным хана является этот человек, а не его предшественник, смещенный с должности. Согласно источникам, специалисты по вопросам права, попавшие в опалу, чаще всего высылались в области, отдаленные от Бухары, например в туркменскую степь. Знаменитый правовед Мухаммад Шарифджон Махдум, также известный как Садри Зиё (1867–1932), родившийся в семье туркмен-эрсаров, бежавших из провинции Чарджуй в Бухару и разбогатевших на новом месте