От Свирицы до Куйвасари по каналу мы в тот раз допихались кольями.
На кладбище тихо. Спите, ребята, земля да будет вам пухом!
Владимир Торопыгин, поэт, редактор журнала, мой друг сердечный. Прости, Володя, тебя давным-давно нет, а я все гуляю. О, как мы гуляли с тобой! В последний вечер я сидел у твоей постели. Рак тебя выгрыз, выпил, иссушил, выголил тебе череп. Ты оторвал лицо от подушки, сказал:«Ты знаешь, меня вызывали в ЦК, мне предложили стать королем Испании...» Наутро позвонила твоя жена Майя:«Володи больше нет».
Ну вот, Володя, теперь ты в том месте, где все испанские короли (за исключением ныне здравствующего). Я полагаю, у вас на том свете титулы упразднены, равно и место прописки... И все же и все же, будь на то моя воля, когда придет мое время, и я бы к вам в Комарово... Но, я слышал, комаровское кладбище нынче только для новых, для Комарова, который построил за́мок... Впрочем, не все ли равно...
Поют на кладбище дрозды
о том, что май, пора гнездовий,
до первой северной звезды...
А ночью слышен голос вдовий:
«Мой незабвенный, жди меня,
и я приду к тебе в могилу...»
На вещий крест в преддверье дня
садится ангел шестикрылый
иль серафим — не разберешь...
А где-то в поле сеют жито.
«Мой милый, ты меня не ждешь,
а я храню, что пережито».
Поют весенние дрозды
в большом лесу на этом свете,
до первой северной звезды...
И дева плачет на рассвете.
