Hvalfanger / Китобой - [37]

Ее аккуратная, добрая ладошка, еще не успевшая замерзнуть на улице, касается его лица. Сигмундур вздрагивает, разгадав ее замысел.

Зеленые омуты Бериславы мерцают. И в этом мерцании для мужчины воплощается, полыхнув пламенем надежды, вся его жизнь.

— Ты спросила однажды. Я теперь ответил…

— Ты тоже сбежал из дома, — она сострадательно ведет пальцами по его скуле, поднимаясь к бровям, — поэтому ты меня понял, да? И не стал осуждать? Ты принял меня.

— Это место не было мне домом…

— Это место все равно всегда твое, — девочка прикусывает губу, — Сигмундур, я хотела сказать… я давно хотела сказать, что, согласившись здесь остаться, готова дать согласие и на то, чтобы разделить с тобой все. И твое прошлое, и твои мысли… и твою жизнь. Я хочу знать тебя. Я хочу, чтобы ты мне доверял.

Он многозначительно выдыхает. На мгновенье прикрывает глаза.

Берислава улыбается. Ее пальчики, наконец, добираются до безвременных шрамов страшных маленьких зубок у его брови. Ласкают их. Принимают.

— Киты одиноки, — шепчет, глядя точно в ее глаза, Сигмундур. Решается. — Кит — это я, Берислава. И судьба у нас с ним должна была быть схожая… если бы не ты.

— Китобой… ты китобой потому, что видишь в этом какую-то истину?..

— Смысл. Для другой жизни я просто не гожусь, — он безрадостно хмыкает. Отодвигает топор подальше от них, тревожась за девушку, — эта чащоба, этот дом, камин, эта вонь… Берислава — это я. Я такой, какой есть, и ничего не изменится. Чуда ждать бесполезно.

— Сигмундур, чудеса не обязательны. Нужна вера.

— Вера не кормит, guld. Знаешь, кем я начинал? Семинаристом. Только общение с Богом в тот момент мало утешало.

— Убивать запрещено божьим законом… — она выдыхает, — ты с ним воевал.

И как только умудряется зреть в самую суть? Сигмундур, пожав плечами, сдавленно кивает.

— Так и запишешь потом, что я человек, который воевал с Богом, — закатывает глаза, усмехнувшись. Но сразу же останавливает себя и грубый смех. Наклоняется к ней, обхватив руками за плечи, а взглядом остановившись на одном уровне. — Но Берислава, если той ночью на мою базу тебя послал Бог… я готов заключить с ним перемирие. И признать себя последней тварью.

— То был холод…

— Тогда я в неоплатном долгу перед ним. Ты для меня поистине бесценна.

Она рдеется, смятенно взглянув на него из-под ресниц. Улыбкой, наполненной и обожанием, и трепетом, и благодарностью озаряет все вокруг солнечным светом. Куда более ярким, чем скупое гренландское светило.

— У меня для тебя кое-что есть, — и, не растягивая интригу, вынимает из кармана нечто небольшое, тканевое и синее. С двумя плавниками. — Это… твое тотемное животное, Сигмундур. Раз уж ты себя с ним отождествляешь.

Мужчина как впервые глядит на маленького кита из ниток, сотканного с такой трепетностью и профессионализмом. Изучает крошечные петельки.

— Твои книжки пригодились, — под его заинтересованный взгляд, быстро объясняет девочка, — спасибо, что не выбросил их.

Китобой ухмыляется.

Китобой поджимает губы.

Китобой заговорщицки ей подмигивает.

…А затем китобой, пользуясь своим силовым преимуществом, подхватывает Бериславу под мышки. Кружит, держа на весу. Молча. Но с куда большим количеством слов, чем обычно.

Восхищенная его радостью по поводу подарка, блеском его глаз, она только хочет сказать что-то… но он перебивает. Сегодня ему не пристало ждать.

— Я люблю тебя, Берислава.

Признание выходит у него не совсем таким, каким ему следует быть обычно. Спонтанное, резкое, высказанное без лишних сантиментов, даже слишком серьезным голосом на фоне такого взгляда, не до конца напитавшееся чувствами… без долгой подготовки, стеснения и явного энергетического посыла.

Но Сигмундур не может промолчать. Золото заслуживает честности.

В ожидании ее ответа, он просто сжимает в ладони кита. Знает теперь, в каком кусочке вязаной ткани запечатано его сердце.

Берислава кладет руки на его плечи, счастливо улыбнувшись.

Делает такой легкий, такой умиротворенный вдох морозного воздуха.

Согревает зелеными глазами.

— Я тебя — сильнее.

И, под звонкий лай счастливого Кьярвалля, воодушевленно целует своего Большого Кита.

Вот какое оно, счастье.

Ice lykke.

Часть 3

Сигмундур догоняет Бериславу у кромки поляны.

Ее, такую ловкую, быструю и маленькую, что лишь придает скорости, перехватывает за мгновенье до намеченного поворота. Прижимает к себе.

Берислава взвизгивает, даже предпринимает попытку вырваться, отчего ее волосы цвета красного дерева змейками взвиваются к небу, но прекрасно понимает, что попалась. Бежать от льва шансов у нее нет.

Где-то рядом тявкает Кьярвалль. И боясь Сигмундура, и желая отвоевать хозяйку, он то подбегает поближе, то отскакивает назад. В преданных голубых глазах попытка пересилить свои страхи. И, в конце концов, пес решается. Хватает хозяина за штанину, оттягивая ее в сторону. С тихоньким рыком.

— Маленький кит спасет меня от Большого, — смеется Берислава, дергаясь в разные стороны из объятий китобоя, — ну-ка, Кьярвалль! Так его!

Сигмундур хохочет, не намеренный отпускать свою сладко пахнущую, любимую добычу. Его руки не причиняют боли, а каменные объятья вовсе не каменные, просто надежные. Влюбленный человек не отнимет у любимого свободу.