Hvalfanger / Китобой - [33]

Девушка неустанно его касается. Почти с благоговением.

Принося воды, рассказывая что-то интересное, забавляясь с Малым китом, она, так или иначе, поглаживает его руку, плечо, волосы… или же просто, поддавшись моменту, целует. Ей на все плевать.

На завтрак Сигмундуру, не испытывавшему тошноты с глубокой ночи, достается разбавленный теплой водой яблочный сок и два тоста. Чистых. Без ничего.

— Посадишь меня на диету?

— Сегодня так нужно, — Берислава уверенно придвигает тарелку поближе к нему. На ее боку он обнаруживает еще два сухарика.

— Тогда голова у меня точно не включится.

— Зато не выключится желудок, — она мягко улыбается, — кушай, Сигмундур.

— Ты бы даже Кьярваллю это не дала.

— Кьрвалль изначально на сухариках, так что ты в лучшем положении. Мы купили курицу, знаешь? На обед будет вареная грудка.

Уже откусив немного тоста, китобой супится. Так по-детски и непривычно для взрослого мужчины, что Берислава хихикает.

— Я растворюсь в пространстве от таких перекусов. Тогда ты точно сможешь меня повалить.

— Всего день… один денечек. Мы все исправим.

— Я постоянно слышу такие вещи.

— Сигмундур, — с улыбкой стыдит его она, потянувшись вперед и пригладив волосы, — ешь давай. Иначе вообще никаких шансов выстоять со мной у тебя не будет.

— Ты так сурова?

Девочка, смущенно улыбнувшись, прикусывает губу.

— Я не хотела, ты же знаешь, правда?

Неужели он ее задел?

Китобой убежденно кивает. Дабы и мгновения не сомневалась.

— Берислава, это случайность. Та рыба, видимо, была еще хуже, чем мне показалось.

— Отныне я всегда буду собирать тебе еду с собой.

Обрадованный тем, что все улажено, а она не обижается, мужчина дает свое согласие. Молча. Первым глотком разбавленного сока.

Унося завтрак, Берислава неловко забирается к нему в постель, поежившись от холодка комнаты, где только-только разгорается с новыми силами камин. Накидывает на щенка края одеяла.

— Иди-ка сюда, — не дожидаясь послушания, китобой сам притягивает ее к груди, — еще раз будешь стоять в таком виде на улице, я тебя вместо волков съем, Берислава.

Она искренне смеется.

— Ты грозный…

— А ты думала, — он снисходительно целует ее лоб, — расскажи мне что-нибудь.

Девочка задумчиво запрокидывает голову. Смотрит в его глаза.

— Из меня плохая рассказчица.

— Какая бы ни была. Кто-то же должен развлекать меня вместо китов…

— Киты тебя развлекают?

— Это охота. Все любят охоту, — Сигмундур пожимает плечами, чуть поморщившись при воспоминании о вчерашней разделке, — но давай сейчас не о китах.

— Ты совсем не любишь о них говорить… — подмечает она.

— В этом доме им не место. И никогда не было.

Категоричность, подкрепленная каплей раздражения, ее убеждает не развивать эту тему. Берислава соглашается.

— Может быть, тогда просто поговорим? Мы можем получше узнать друг друга.

— Лучшее обстоятельство…

— А почему бы нет? — девушка улыбается. — Главное ведь — близость. У нас имеется.

— Ты неумолима, да?

— Только если ты хорошо себя чувствуешь. В противном случае, будем спать.

Сигмундур закатывает глаза, глубоко вздохнув.

— Исландия.

Берислава прищуривается.

— М-м?

— Я родился в Исландии. Эскифьордюр, если знаешь. А почему тебя тянуло в эту страну?

— Знаю. Там же всего тысяча человек.

— Тысяча сорок три. Ну, сейчас тысяча сорок два…

— Меня манила тишина. Спокойствие. И море, — девушка мечтательно вздыхает, говоря чуть тише, — а почему ты уехал?

— Из городка, где всего тысяча и пару десятков человек?

— Ты же там родился…

— Там нечего было делать, — его голос звучит грубее, что настораживает Бериславу, — это было недостатком и причиной. Зачем ты искала тишину?

Девушка задумчиво кладет подбородок на его плечо. Пальцами, довольно лениво, рисует на груди какие-то узоры.

— Родители ругались, — в конце концов, бормочет она, — постоянно. Каждый божий день. Я искала себе тихий угол.

— Сильно ругались? — Сигмундур, будто бы что-то припомнив, ласково гладит ее волосы. Сочувственно.

— Ну, без драк, конечно… но да, — Берислава морщится, взглянув на него совсем по-детски. Китобой даже теряется, не зная, как ее утешить. То, что плещется в глазах, осталось с тех времен, пустило корни. И сделало больно. — А Исландия была далеко, была волшебной… и мне казалось, это Рай.

— Ты говорила, отец увез тебя.

— Да. Мама, она… уехала. У нее были другие планы.

— Уехала от тебя?

— Я более-менее была нужна папе и дяде, Сигмундур. Они меня вырастили. Но потом затребовали за это слишком много… я не смогла заплатить такой цены. Они хотели, чтобы я была ими. И воплощала их мечты.

Замолчав, Берислава прикрывает глаза, легонько поцеловав его плечо. Трется о кожу носом, будто прогоняя ненужные эмоции.

Она откровенна с ним. Китобой чувствует, хоть и против его собственных это правил, необходимость поделиться чем-то сокровенным в ответ. Доказать, что важна ему.

— У тебя они хотя бы были… — совсем тихо произносит он.

Девушка внимательно слушает. Поднимает голову.

— Родители? А у тебя?..

— Лучше бы не было, — неприятное жжение в груди, сколько бы лет ни проходило, стоит затронуть эту тему, Сигмундура злит. Он желает быть краток. — Они меня бросили. Кажется, лет в семь?.. Не знаю. Не помню. Просто исчезли из города.