Хосров и Ширин - [41]

Его он наградил, сладчайшим табарзадом.

Затем дал Хумейлу царь Некисе, а вслед

Красотку Сементурк в дар получил Барбед.

Ну а Хотан-Хотун премудрую и видом

Прелестную Хосров связал с Бузург-Умидом.

С почетом отдал царь Шапуру всю страну,

В которой некогда цвела Михин-Бану.

Когда вступил Шапур в предел своих владений,

В них множество воздвиг прославленных строений.

Та крепость в Дизакне, чья слава немала,

Шапуром, говорят, построена была.

И одаряет вновь всей радостью Хосрова

Благожелательство небесного покрова.

Свершенья, молодость и царство — лучших уз

Вовек не видел мир, чем их тройной союз.

И дня без лютни нет, и ночи нет без кубка…

Все в мирных днях забыть — нет правильней поступка.

Лишь радости вкушай, их так приятен вкус,-

И огорчений злых забудешь ты укус.

Он пил, дарил миры, он радовал народы.

И в наслаждениях текли за годом годы.

Когда ж прошли года и духом он прозрел,

То устыдился он всех дерзновенных дел.

И белый волос стал у щек нежданным стражем.

«О молодость, прощай!» — его увидев, скажем.

Быть в мире иль не быть? Граница — волосок,

И волосок — седой. И час твой — недалек.

Для взора смертного все чернотой одето —

Лишь только до зари, до вспыхнувшего света.

Мы греемся в саду, пока снежинок рой

Не ляжет на листву сребристой камфорой.

Постигни молодость! Она — пыланье страсти.

Весь мир, вкушая страсть, в ее всесильной власти.

Но седовласый рок возьмет права, и он

Твою изгонит страсть. Таков его закон.

«Как быть? — у старика спросил красавчик с жаром.

Ведь милая сбежит, когда я буду старым».

И отвечал старик, уже вкушавший тишь:

«Друг, в старости ты сам от милой убежишь».

Коль ртуть на голове — она бежит от мира,

Бежит от серебра напрасного кумира.

От мрака локонов печаль умчится вдаль.

Черноволосых взор — пугает он печаль.

Войска тоски бегут перед тобой, нубиец.

Ведь только радуясь, живет любой нубиец.

Окраска черная глазам на пользу: рьян

И радостен, юнец стремится в Индостан.

Все понял царь и внял он белому жасмину.

Он в юных днях — как я — постиг свою кончину.

Хотя Хосров сдержал любой бы свой обет,

Но мир обманывал, и царь страшился бед.

То на златой доске он в нард играл, то бегом

Шебдиза тешился, былым отдавшись негам.

То он Барбеда звал, то слушал водомет,

То обнимал Ширин, как бы вкушая мед.

Ширин и царский трон, Барбед и бег Шебдиза —

Излюбленный предел всех радостей Парвиза.

И вспомнил он, — смутясь, все предвещавший сон,

И сад его души был мраком полонен.

Все то, что создали, он знал, земля и воды,

Хоть так прекрасно все, сотрут, разрушат годы,

До полнолуния растут лучи луны,

Потом — уменьшатся, потом — уж не видны.

Я дереву в саду, в саду плодовом внемлю:

«Созревшие плоды повергну я на землю».

Наставления Ширин Хосрову о справедливости и знании

Был светлый день; Ширин про мудрость, про дела

Правления с царем беседу повела:

«О царь, есть мудрецы по их направься следу!

О справедливости давай вести беседу.

Стремился долго ты мечты осуществлять,

Ты чаянья свои осуществишь опять.

Ты милостиво дал цвести твоим пределам,

Но их не погуби несправедливым делом.

Страшись! Отшельники молитвословный жар

Вздымают с просьбою о ниспосланье кар.

И старой женщины молитва на рассвете

Тебя за это все в тугие схватит сети.

Без пользы закричишь, горе глаза воздев,

Когда тебя сметет их справедливый гнев.

Был древле ряд зеркал в руках владык взнесенных

Зеркал, затмившихся от вздохов угнетенных.

Когда счастливым дням с тобой не по пути,

Удачу не во всем сумеешь ты найти.

Когда листок древес уже свисает хилый,

В нем с ветром осени бороться нету силы.

Насилий не чини, не угнетай свой край

И подданных своих приветливо ласкай.

Я в страхе: может быть, то повторится снова,

Что некий царь сказал. Его я помню слово:

«Я счастьем был храним, — оно ушло, и вот

Оковы разомкнул озлобленный народ»,

Он думал, что народ был обделен вселенной.

Он думал, что владел один лишь он вселенной.

Чванливо думая, что в жизни все течет

Лишь только для него, — утратил он почет,

Другой счастливец встал — и царь, всем несший муку,

С напрасною мольбой протягивает руку,

А если б не язвил он сотней жал народ,

Его бы одного всегда желал народ.

Ты знаньем овладел и царством целым тоже,

Ты с черным волосом, но ведь и с белым тоже.

Будь к вечности готов, дни хрупки и легки…

Недолог твой привал — увязывай тюки.

Ты злато с серебром сольешь в единый слиток,

Но Судный день сотрет сокровищ преизбыток.

Храни тебя господь, но все же посмотри,

Что унесли с собой ушедшие цари?

Когда хранишь свой скарб, то он твой враг и мститель.

Раздашь его — и он твоих путей хранитель.

Ты летопись прочти: где Дарий, где Джемшид?

Всех солнечный огонь посменно сокрушит!

Напевов девяти внимая всем усладам,

Ты умудряй свой дух их сокровенным ладом».

Описание Шируйе и конца царствования Хосрова

Хосров премудрости достигнул высоты,

И наглухо забил он лавку суеты.

Был у Хосрова сын от Мариам. С пеленок,

Дыша, он дурно пах. Казалось — это львенок.

Он звался Шируйе. Знал я и ведал свет,

Что он, когда ему лишь девять было лет,

Промолвил про Ширин во дни отцовской свадьбы:

«Ширин под пару мне! Вот мне кого поймать бы!»

О вере ли его поведать, о любви,

Про знанье иль про злость, горящую в крови?

Весь наполнял дворец он мрачным дымным смрадом.