Хочу быть в цирке дрессировщицей - [7]

Чтобы проиллюстрировать, насколько не похож этот ресторатор на своих коллег, расскажем такую историю. Однажды батоно Торнике прогуливал свою жену-француженку Доминик по Воробьевым горам. Даме приспичило, и тут оказалось, что в этом весьма людном месте натурально нет ни одного туалета. Матрешек сколько угодно, а сортира нет. Приглядевшись, ресторатор обнаружил, что здесь нельзя не то что выпить стаканчик божоле, но даже бокал простого советского шампанского — пусть хотя бы и теплого. И совсем нечем закусить. Продолжая изыскания, ресторатор обнаружил, что здесь же, обок смотровой площадки, томится в полнейшем запустении трамплин для прыжков на лыжах. А под ним — двухэтажное здание, в котором когда-то располагалась, так сказать, администрация трамплина и раздевалка для спортсменов.

О том, каким способом ресторатор завоевывал это помещение, сколько это заняло времени и с какими перипетиями было связано строительство, можно писать отдельную детективную повесть: в ней будут взрывы, поджоги, попытка буквально закопать почти законченный ресторан, свалив на него сверху многие тонны глины из нескольких десятков самосвалов. Короче, эта эпопея отнюдь не менее разнообразна, чем съемки того же «Сибирского цирюльника».

Что получится из ленты Михалкова еще неизвестно, а вот ресторан «Рыцарский клуб» стоит-таки на Воробьевых горах, и с его веранды, которую пристроил к зданию ресторатор, открывается дивный вид на Москву. На веранде — цветут вьющиеся растения, на стенах — греческие фрески, а на маленький балкончик выходит к гостям певица и сладкоголосо исполняет грузинские песни под звуки арф. Есть здесь и зимний зал — с огромным камином, с темным балками под потолком, — отделанный мореным дубом и стилизованный под залу в замке. И есть зал европейский — с крахмальными скатертями и хрустальными люстрами.

Вид на Москву упомянут нами не случайно: батоно Торнике полагает, что ресторан без вида — вообще не ресторан, будь то вид на излучину Москва-реки и панораму города или на пруд и Новодевичий монастырь. Оценив эту «идеологию» ресторатора, мы поймем, что пруд перед «Пиросмани» не мог не привлечь его самого пристального внимания. И если уж ему по силам было назло всему московскому чиновничеству и прочим силам открыть-таки ресторан на Воробьевых горах, чего никогда в московской истории не бывало, то отчего бы не попробовать использовать и пруд. Начал он издалека: еще в 91-ом году Барбара Буш привезла московским детям в подарок от американских детей забавную скульптурную группу — бронзовая гусыня ведет за собой выводок бронзовых гусят. Тогдашний посол США в Москве г-н Мэтлок, завсегдатай «Пиросмани», посоветовался с батоно Торнике — где бронзовую группу установить. Решили — на берегу пруда, где она и стоит до сих пор, и спина гусыни отполирована многими-многими детскими попками.

Дальнейший план был таков: посередине пруда на искусственном островке стояла будка, в которой в летнее время года проживали два лебедя. Вот этот самый островок и задумал использовать ресторатор: поставить там беседку для чайной церемонии, к которой отобедавших гостей привозила бы венецианская гондола — на десерт. Заметим, эта эклектика вполне постмодернистская: чай — японский, гондола — венецианская, гондольер, надо думать, оказался бы выписан из Кутаиси, а коньяк здесь подавали бы, скорее всего, все-таки французский. И эта мешанина тоже созвучна стилистике фильмов Михалкова, — тоже сплошная «сибирская цирюльня» в своем роде. Да и сам размах задуманного предприятия тоже вполне артистический, не без привкуса авантюры.

Отметим, что парк у пруда закреплен за одним ведомством, сам пруд принадлежит организации с названием типа Мосводоканал, кусок набережной под стеной монастыря закреплен за патриархией, другой кусок — за Историческим музеем, и при этом неясно, кому принадлежит мостик. Причем не один из владельцев, как выяснилось, за свое имущество слишком и не держится.

Скажем, в случае Водоканала или как там эту организацию зовут, понять владельцев пруда можно — толка от него никакого, а головной боли много. Вот, например, замечательна история с лебедями: уж коли приобретать пруд, то их же нужно же было куда-то девать. Простой задачей это виделось лишь на первый взгляд. Батоно Торнике столкнулся с тем, что лебединое дело на пруду поставлено на широкую ногу. Круглогодично комфорт двум лебедям обеспечивала бригада из 12 человек, и в этом можно увидеть при желании некую символику. Все они получали зарплату за то, что задавали лебедям корм, а зимой прогревали воду в пруду мощными калориферами, дабы лебеди плавали в теплой водичке. Как мы знаем из русского опыта, даже когда очень хочется, чтобы было как лучше — лебедям ли, людям ли, — выходит как всегда, то есть дурно. В данном случае, калориферы натурально выходили из строя. Тогда бригада из 12 человек разжигала на острове костры, чтобы как-то обогреть свое лебединое озеро. При самом приблизительном подсчете оказывалось, что содержание лебедей обходится Водоканалу в сумму около 50 миллионов старых рублей ежегодно: конечно, не михалковский бюджет, но тоже кое-что. Батоно Торнике решил дело просто: лебедей он самолично свез на зимовку в московский зоопарк и заплатил за их временный постой 300 000, а бригаду распустил по домам. То есть фактически упразднил двенадцать рабочих мест, ибо немолодые тетки из бригады на роль гондольеров и гейш явно не годились. Это, конечно, не завоевало ему симпатий простых прудовых работников. Ну да это к слову…