Хочу быть в цирке дрессировщицей - [6]

Однако на Девичьем поле праздновали отнюдь не только престольные праздники. Здесь бывали самые развеселые и разухабистые в столице масленичные гулянья. Вот как описывает русскую масленицу Н. И. Костомаров в своей книге «Домашняя жизнь и нравы великорусского народа»: «На масленице бесчинства было еще более (чем на Рождество — Н. К.); тогда ночью по Москве опасно было пройти через улицу; пьяницы приходили в неистовство, и каждое утро подбираемы были трупы опившихся и убитых».

Девичье поле находилось перед самым входом в монастырь, но нынче здесь небольшой сквер с каким-то советским памятником, рядом — площадь с круговым движением вокруг клумбы, от нее идет к Садовому кольцу Большая Пироговка: по одну сторону здание Педагогического университета, и большой «сталинский» жилой дом, с другой — большой «брежневский».

Есть возле монастыря и еще одно примечательное место. На пойменном левом берегу Москва-реки издавна были разбиты монастырские огороды. А также сделаны были три искусственных пруда, в половодье собиравшие вешние воды. Понятное дело, когда монастырь ликвидировали, то пришли в запустение и огороды. Но два пруда из трех — выжили, большой и маленький.

Сегодня это очень славное местечко. Пруды от Лужнецкой набережной отделяет уютный нерегулярный парк со скамеечками, и кроны деревьев клонятся к воде. От стены монастыря пруды отделены узкой полосой земли — в ширину одного автомобиля. Сами же пруды разделены белым изящным мостиком, а по глади плавают утки-лебеди. В наши времена, когда «опиум для народа» был реабилитирован и даже внедряем сверху, а сам Новодевичий реставрирован, поделен между патриархией и Историческим музеем и даже населен десятком инокинь, монастырские стены по вечерам стали подсвечивать с чисто оперной декоративностью, и главы собора и колокольня теперь отражаются по вечерам в темной глади, что создает атмосферу торжественности и тайны для гуляющей влюбленной молодежи. Короче, место это стало романтическим и укромным, сюда почти не долетает городской шум, древние стены подталкивают думать о высоком небесном, воды пруда — о высоком земном.

Тут-то давняя история Девичьего поля сыграла с соседним прудом злую шутку. Никите Михалкову для съемок «Сибирского цирюльника» понадобилась большая сцена русской Масленицы. В скобках, и забегая вперед, скажем, что этот эпизод сам по себе стал грандиозным проектом, съевшим чуть не половину первоначального бюджета картины. Как мы уже усвоили на примерах сцен в Кремле и на Белорусском вокзале, бюджет и связи позволяли режиссеру не выстраивать фанерные декорации, но использовать натуральные объекты. А уж коли гулял некогда московский люд на масленицу у стен Новодевичьего — то и снимать надо именно Новодевичий монастырь, и никакой другой.

Была лишь одна незадача — Девичье поле оказалось занято, ибо снести, скажем, старое здание Педагогического института даже Никите Сергеевичу пока не по силам. С другой стороны к монастырю примыкает новое кладбище — тоже не место для съемок Масленицы. Тогда-то, по-видимому, и возникла идея использовать замершую поверхность пруда в качестве замены полю. Правда, при этом вид на монастырь оказался иным, чем с исторического Девичьего поля, но зтут уж было ничего не поделать, пришлось сменить ракурс.

И здесь — забавный поворот нашего сюжета: когда нужно было готовить съемки эпизода, оказалось, что этот самый пруд… продан. Да-да, продан частному лицу. Мы можем лишь представить себе реакцию Михалкова, когда ему сообщили эту новость. — Что за чушь, — поморщился, должно быть, режиссер. И послал гонцов разузнать, в чем там дело.

Чудесный грузин

В 88-ом году, едва Горбачев реабилитировал нэповскую кооперацию, одним из первых «кооперативных» ресторанов, открывшихся в Москве, стал грузинский ресторан «Пиросмани», с хинкали, с шашлыком, с «Кахетинским», а главное — фасадом прямо на этот самый Новодевичий пруд. Хозяином его был и остается ресторатор по имени Торнике Копалеишвили, грузин, как вы понимаете. Причем грузин совершенно необыкновенный.

Дело в том, что он не просто ресторатор, но тоже своего рода артист в своем деле. С самого начала он украсил стены своего заведения отменной живописью, на небольшом подиуме разместил некоторые разнородные старинные предметы — инкрустированный рог, старый граммофон, гитару, пианино, антикварный стол и гнутые кресла, много еще каких-то вещей и вещичек, которым позавидовала бы и галерея «Роза Азора». Стены заведения тоже сплошь увешаны живовисью: здесь и Макс и Анна Бирштейн, и Наталья Нестерова, и Нижерадзе, и нынешние потомки Пиросмани — тбилисские примитивисты. Постепенно этот ресторан стал одним из самых модных в Москве, сюда повалили иностранцы, отсюда не выходили сотрудники американского посольства, и дело дошло до того, что именно здесь предпочел пообедать в непротокольной обстановке президент США Билл Клинтон во время своего посещения Москвы. Егор Гайдар давал здесь пресс-конференцию для иностранных журналистов, наследный принц датский отведал шашлыка, популярные глянцевые журналы проводят у батоно Торнике свои презентации…