Хаос - [72]
Если первое выступление и его воздействие на публику повергло Хайнца в изумление, то второе не только повысило градус удивления, но и несколько разочаровало. Фанатизм и битва за идею — будь это самая безумная, тупиковая идея в мире — несли в себе нечто великое. Мысль о том, что масса людей — миллионы, если верить оратору — воодушевляется мечтой во времена жестокого материализма, казалась отрадной. Однако холодно-расчетливый фанатизм, оперирующий цифрами и основанный на финансово-технической аргументации, выглядел дико и даже унизительно.
Поэтому Хайнц оживился, когда возле председателя собрания вырос долговязый вожак оппозиции и после кратких переговоров отправился на трибуну под громкие хлопки своих соратников.
Оппозиционер начал с заявления, что целиком и полностью ощущает себя немцем и как элемент немецкого народа стремится исполнять свой долг по отношению к немецкому отечеству. Уже после этих слов по залу прокатилась волна ропота, а толстый разгоряченный мужчина вскочил и выкрикнул: «Мы тоже! Это общее место!» Все повскакивали, чтобы посмотреть на оппонента. Некоторые поддержали его аплодисментами, а оппозиционеры закричали: «К порядку! К порядку!» — и поднялся неимоверный шум, поскольку всякий призывал к тишине и спокойствию. Председатель беспрестанно звонил в свой колокольчик с таким бесстрастным хладнокровием, что было понятно: для него такие сцены — дело привычное. Оратор обменивался с членами президиума грубостями, которые, впрочем, тонули в шуме. Постепенно страсти улеглись, и участник дискуссии смог продолжить свою речь. Он повторил, что, будучи немецким националистом, чувствует себя обязанным бороться с сионизмом. Он выступает против еврейского национального движения, он космополит и не может оказывать поддержку шовинистическим устремлениям. Далее он объявил сионизм химерой и утопией, поскольку Палестина никогда не будет отдана евреям — она драгоценное сокровище Турции и место паломничества всех христианских народов. А случись и так, то ничего из этого не вышло бы, поскольку Палестина — бесплодная каменистая пустыня, непригодная для заселения. Кроме того, евреи не способны к колонизаторской деятельности, и вообще они — не нация. Еврейский народ рассеян по миру, чтобы нести другим народам свет священной истины. Они вероучители — вот их миссия! Он осудил сионизм как реакционное движение, противоречащее всем современным либеральным течениям. Он продекларировал значение просвещения и равенства, преодоления ханжества и предрассудков, а закончил словами:
— Будем помнить о нашей высокой миссии и нашей немецкой национальности! Освободимся от эгоистичных желаний и самобытных отличий, чтобы не выделяться из окружающей общности! И не забудем наставлений нашей почитаемой религии, будем иметь терпение, пока Мессия, которого нам предрек пророк, не поведет свой народ на Сион!
Последний лозунг, которым оратор, очевидно, хотел умаслить враждебно настроенное большинство, — впрочем, безуспешно, — особенно разозлил Хайнца, а жидкие хлопки соратников вожака были подавлены поднявшимся со всех сторон свистом и воем. У Хайнца создалось впечатление, что этот оппонент пошел на поводу конформизма и выбирал аргументы не по собственному убеждению, а накрошил из них солянку на всякий вкус. Хайнц ожидал, что под конец оппозиционер в своей праведной борьбе с реакционностью будет достаточно честен и потребует отступиться от слепого следования устаревшей вере, а вместо этого стал свидетелем своего рода преклонения перед той же уже потерпевшей поражение традицией. Перед его глазами разыгралась жалкая трагикомедия: на какие бы аргументы ни опирался оратор, националистические или космополитические, свободолюбивые или ортодоксальные — каждый раз одинаково хлопали его сторонники и освистывали противники. Было очевидно, что обе партии были полны решимости рассматривать любой довод не по существу вопроса, а по градусу накала, соответствующему или нет их собственной позиции.
На трибуне националиста сменил сионист, блондинистый студент с беспрестанно соскальзывающим пенсне, который под активное одобрение собрания пытался привести доказательства того, что только еврей-сионист может быть истинным немецким патриотом. За столом оппозиционеров поднялся неимоверный галдеж, что вызвало возмущение у тех, кто сам недавно буйствовал. А оратор продолжал:
— Кто не признает своей национальности или стесняется ее, должен внушать опасение каждому порядочному человеку! Национальное и религиозное самоопределение не имеет ничего общего с государственным подданством. И если мы, евреи, относим себя к старейшей аристократии человечества…
За столом оппозиции разразилось бурное веселье. Господа студенты оглушительно хохотали и колошматили кружками, сопровождая все выкриками:
— Аристократы! Голубая кровь! Ура!
— Слушайте, слушайте! Барон фон Кон! Граф Леви! Дворянин фон Левизон!
Хайнц больше не мог выдержать. Разгоряченный азартом, он вскочил на стол и заорал:
— Над чем смеетесь, господа? Над собой смеетесь? Вы осмеиваете собственную мать!
Его слова потонули в общем гвалте, а сам он был поражен взрывом горючей смеси, накопившейся в нем, о существовании которой минуту назад даже не подозревал. Минуту назад он спокойно обдумывал, как бы мог возразить сионистскому лидеру, окажись на трибуне. И вдруг такой яростный выпад в адрес противника!
Предлагаемые повести — яркий дебют начинающего писателя (род. 1945 г.) — восторженно встречены польскими читателями и высоко оценены критикой. Станкевич — сын польского повстанца, царский офицер — бесславно и бесцельно погибает в гражданскую войну, не веря в дело, которому служил. Рогойский («Возвращение») приезжает в Польшу в 1919 году, опустошенный и равнодушный ко всему, что происходит в его стране. Исполненные высокого нравственного смысла, повести читаются с большим интересом.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.