Хаос - [73]
Протрезвев, Хайнц начал пробираться к выходу через взбудораженную толпу. У него за спиной все бушевали, стараясь перекричать друг друга, председатель долго дребезжал колокольчиком и наконец, поняв бесполезность призывов к спокойствию, покинул свой пост. Собрание стихийно закончилось, зал постепенно пустел. Молодые господа из оппозиции, сомкнув ряды, решительно пробивали себе дорогу, горланя на ходу: «Дойчланд, Дойчланд юбер алес…»
На улице Хайнц остановил дрожки. Он уже усаживался, отдавая извозчику приказ ехать на вокзал, как в нахлынувшую из зала толпу вывалились певцы и продолжили у портала голосить свой гимн.
Старик-возница, пустив лошадей мелкой рысью, обернулся, ткнул кнутом в их сторону и покачал головой:
— Опять эти горлопаны! Видел я дебоши антисемитов! И все время с их «Дойчланд, Дойчланд!». Помяните мое слово, — он доверительно склонился к седоку, — не знали бы бед с этими антисемитами, кабы не было у нас евреев!
Перворожденные
Малыш Яков Шленкер радостно вгрызался в пряник, хотя никакого права на этот лакомый кусочек не имел. Пряники раздавали сегодня в молельне, и предназначались они первенцам в семье, а у Якова помимо старшего брата Йосла была еще старшая сестра Ривка. Малыш скрючился на ступеньке бимы, возвышения для чтения Торы, расположенного посреди зала, и таким образом скрылся с глаз законных участников совместной трапезы, а главное, с глаз отца.
Впрочем, так тщательно прятаться нужды не было. Все толпились у длинного стола вдоль окон, некоторые расселись по лавочкам по обе его стороны, — и были страшно заняты, особенно сам Мойша Шленкер, который снова обучал. Еще долго никто и не помышлял о пряниках и водке, ожидавших их на биме; глаза и помыслы были устремлены в фолианты, разложенные по столу. Сегодняшнее изучение Талмуда носило особый характер: это был канун Песаха, посвященный первенцам.
В память о тех событиях, когда кара Господня поразила в Египте всех первенцев, но Ангел смерти миновал дома евреев, по еврейской традиции, все мальчики-первенцы должны в этот день соблюдать пост. Подобных особых постов, помимо длительных общих, так много, что представляется невозможным в продолжение стольких дней воздерживаться от еды и питья без серьезного нарушения здоровья. Но и это мудрецы предусмотрели. Тот, кто принимает участие в трапезе по поводу радостного события, освобождается от необходимости поститься. А таких поводов для трапез набирается немало: свадьба или обрезание, или окончание изучения раздела Талмуда в утро накануне Песаха. Это особенный по своему весу праздник, несмотря на то, что каждые несколько лет в какой-нибудь школе при синагоге заканчивается изучение Талмуда «от корки до корки», по поводу чего празднует весь город. Изучить отдельный раздел все-таки требуется не так уж много времени, и поэтому за несколько месяцев до Песаха учитель собирает группу из первенцев, чтобы завершить как раз к этому постному дню. С последним словом учителя оделяют всех первенцев пряниками и водкой в знак праздничной трапезы. Так приятное сочетают с полезным, и вместо унылого поста участники получают радостное осознание того, что пройдена важная веха на пути отрадной духовной работы.
Этот обычай, странным образом, глубоко укоренился даже в тех местах, где в изучение Талмуда не вкладывают слишком много сил и смысла, и многие евреи, почти полностью отбросившие древние обычаи, тем не менее с удовольствием принимали участие в этом праздновании и с младых ногтей готовили к нему старших сыновей.
В Берлине также справляли этот праздник, хотя и в несколько измененном виде: на первый план выдвигалось праздничное застолье, а изучение Талмуда лишь формально обозначалось. В стране, где различные ферейны росли как грибы, естественно, возник Союз перворожденных со своим уставом, вступительными и членскими взносами, но, прежде всего, с ограниченным приемом и строгой иерархией. Союз собирается в полном составе лишь раз в году, а именно, ранним утром в день накануне еврейской Пасхи. Сначала совершается утренняя молитва, затем раввин наспех читает заключительные фразы «изученного» им раздела Талмуда, причем никто из присутствующих не участвует в процессе, да и не слушает вовсе — большинство даже не знает о происхождении и смысле этого праздника, — потом, когда скучная церемония завершена, все усаживаются за щедро накрытый стол. Многие члены появляются только во время застолья. В это же время зачитываются отчетные доклады председателя правления и казначея, утверждается отчетность, проводятся перевыборы. Произносится целый ряд застольных речей, в которых, по традиции, восхваляются отличившиеся перед Союзом личности, превозносятся преимущества Союза, его высокие идеалы и успешная деятельность. Не обходится и без обращения к первенцам и дальше оставаться верными своей великой миссии и для достижения целей и защиты общих интересов еще теснее сплотить ряды. Тут же чтится память покойных и зачитываются поздравительные телеграммы отсутствующих по уважительной причине членов Союза. И по окончании всех мероприятий Союз снова на целый год растворяется в абсолютное ничто.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Сборник рассказов «Снегири» – это книга о счастливом детстве. Вспоминая конец двадцатого века в сибирском городе, прозаик Дарья Димке воссоздает мир ребенка, в котором мировая культура переплетается с трагедиями большой истории, семейные традиции дают ощущение устойчивости бытия, а столкновение со смертью усиливает любовь.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.