Государство, религия, церковь в России и за рубежом №2 [35], 2017 - [79]

о долголетии и благоденствии Дома Романовых. В 1891 г. Подгорбунский представил в «Иркутских епархиальных ведомостях» свои рассуждения, являются ли религиозные чувства и российский патриотизм у главы бурятских буддистов искренними:

В более новых формациях буддизма, правда, появились и молитвы, но в них буддисты пока еще молятся о том, что по их учению составляет высшее благо, т. е. молятся о лучшем перерождении, которое поставило бы их на путь к Нирване, то есть, — небытия, — или, по крайней мере, бессознательного бытия, и о достижении самой нирваны. Дампил же Гомбоевич молится, напротив, о том, чтобы Верховный Бог Будда и всевышний Бог, дарующий бессмертие, дали Государю Императору и Наследнику Цесаревичу долголетнюю жизнь, т. е. молится как раз о том, что с точки зрения буддизма считается самым величайшим несчастьем. Таким образом, выходит одно из двух: или составитель молитвы под видом счастья желает самого величайшего несчастья Государю Императору и Наследнику Цесаревичу, или же отрекается ради чего-то от самого основного учения буддизма, что сознательно — личная жизнь его, и просит у Будды того, чего последний запрещал просить… Пожелать Государю Императору Нирваны, конечно, было неудобно и неприлично. Между тем, обратить на себя и на всю корпорацию лам внимание, как на патриотов, ввиду некоторых целей было нужно. И вот глава буддизма у бурят, обязанный заботиться о сохранении его целости, сам же первый приносит в жертву каким-то расчетам свою религию[15].

Примечательно, что подобное толкование буддийской сотериологии применительно к реалиям межкультурного взаимодействия вызвало негативную реакцию даже в газете-журнале политики и литературы «Гражданин», известной крайним монархизмом. В статье «О бестактности и грубости Епархиальных Ведомостей» выступление И.А. Подгорбунского названо самым смелым и самым грубым проявлением «с одной стороны, невежества и, с другой стороны, неразумной нетерпимости, переходящей всякие пределы». Далее «Гражданин» подкрепляет свою точку зрения доказательствами лояльности бурят. В современных терминах речь идет о доказательствах российской идентичности бурят-буддистов, выражающейся в следующем: обожание и обожествление царских персон широкими массами бурят, что подтверждается, в частности, тем, что в течение проезда наследника Николая Александровича «через такие местности, где Цесаревич был целые дни в толпе буддистов», буряты служили при нем кучерами и его охраняли буряты-всадники, а «сотни бурят бросались к коляске Цесаревича и, не смея его коснуться, брали песок с колес и уносили, целуя как святыню… И вот эти буддисты или буряты молились о благополучном путешествии Наследника Русского Престола, молились и искренность своих молитв достаточно подтвердили искренностью всех проявлений не только порядка, не только преданности, но и обожания»[16]. Другим подтверждением несомненной лояльности, то есть российской идентичности, бурят являются темпы и желание овладения бурятами русским языком, а также исполнение ими важнейшей политической функции по защите имперских границ.

В материалах Ц.Ж. Жамцарано содержится реферативное изложение статьи в петербургском «Правительственном вестнике» за 1892 г., где была представлена общая (хотя, безусловно, неполная) картина формирования у бурят российского патриотизма, чему способствовала буддийская религия. Сделав предварительное заключение о том, что «воинствующего буддизма не существует среди наших лам и еще меньше поощрения его за государственный счет», «Правительственный Вестник» называет заметное и активное обрусение бурят «бесхитростным и естественно разумным», делая из бурят «не косную, антикультурно-мыслящую массу, а проводников русского влияния в Центральной Азии, непоколебимо преданных слуг обожествляемого ими Белого Царя примерными исполнителями своих гражданских обязанностей». По поводу взаимоотношений буддизма и православия «Правительственный вестник» представляет довольно благостную картину, находя бурят-буддистов людьми «редкой веротерпимости… и в подтверждение этого приводит… что миссионерские храмы в Восточной Сибири поддерживаются бурятами язычниками… ими посещаются православные церкви, заучиваются христианские молитвы и т. д.». Сравнение бурят с калмыцкими буддистами ярко иллюстрирует, что именно буряты достигли более высокой ступени лояльности русскому государству:

Если сравнить условия, в которых находятся Восточно-Сибирские буддисты, с теми, в которые поставлены наши европейские калмыки — последние окажутся в гораздо более благоприятных условиях. Степень обрусения их много ниже, чем в прибайкальских краях, между тем, об этом ничего не пишется, хотя означенные инородцы в трехдневном расстоянии от Москвы[17].

При некотором если не одобрении буддизма, то хотя бы понимании того факта, что буддийская религия не наносит вреда формированию российской идентичности бурят («вы же видите — они честнее и преданнее тысячей православных по имени»[18]), все же самыми действенными и плодотворными шагами в этом направлении представлялись русификация через христианизацию и внедрение русскоязычного школьного образования, а также ужесточение запретительных мер по отношению к буддизму. Дело это представлялось настолько важным, что в ответ на предложение генерал-губернатора Приамурья А.Н. Корфа предпринять меры «К облегчению христианской проповеди в Забайкалье» в Санкт-Петербурге состоялось особое совещание, призванное разработать законодательные меры по ограничению деятельности буддийского духовенства и внедрению начального образования на русском языке (с непременным преподаванием Закона Божия). Уровень представительства на совещании был высоким, что свидетельствовало о серьезности намерений центральных властей: министр государственных имуществ, обер-прокурор Синода, министр внутренних дел, приамурский генерал-губернатор, управляющий министерством иностранных дел. Принятое решение соответствовало предложениям Корфа и включало в себя поддержку распространения среди забайкальских инородцев общего образования, что «заслуживает полного уважения как мера наиболее способствующая сближению инородцев с русским населением. В сих видах признать весьма желательным открытие возможно большего числа народных школ в Забайкалье. Для осуществления этой меры, равно как и для улучшения вообще «обстановки миссионерства» принято решение изыскать деньги из казны «ввиду государственной важного сего дела». Кроме того, Корф предлагал улучшить состав миссионеров, благоустраивать миссионерские церкви, изменить некоторые условия церковных обрядов, «при коих язычники затрудняются ныне принимать св. крещение»