Государство, религия, церковь в России и за рубежом №2 [35], 2017 - [77]
Проповедь Евангелия перед чукчами // Миссионер. 1874. № 11. С. 15-16.
Речь, произнесенная оренбургским муфтием Габдуссалямом Габдрахимовым в Оренбурге // Журнал Министерства внутренних дел. 1837. Ч. 25. № 9. С. 535-538.
Сапунов А.П. Пребывание императрицы Екатерины II в Полоцке // Полоцко-Витебская старина. Вып. III. Витебск, 1916. С. 55-83.
Токов Н. Торжество у подножия Эльборуса // Кубанский казачий листок. 1913. 9 марта. № 376. С. 3.
Трепавлов В.В. «Белый царь». Образ монарха и представления о подданстве у народов России XV-XVIII вв. М.: Восточная литература, 2007.
Трепавлов В.В. «Остатки царей подвластных». Историческая память татар XIX в. о Касимовском царстве // История народов России в исследованиях и документах. Вып. 6 / Отв. ред. В.В. Трепавлов. М.: Ин-т российской истории РАН, 2014. С. 283-299.
Трепавлов В.В. Царские путешествия на Кавказ. Члены императорской фамилии в крепостях и аулах // Родина. 2015. № 10. С. 102-107.
Тулохонов М.И. Бурятские исторические песни. Улан-Удэ: Бурятское кн. изд-во, 1973.
Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Т. 1. Кн. 2. Исторические песни XVI-XVII веков / Сост., подгот. текстов, предисл., коммент., пер. с морд. А.М. Шаронова. Саранск: Мордовское кн. изд-во, 1977.
Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Т. 10. Легенды, предания, былинки / Сост., пер., предисл., коммент. Л.В. Седовой. Саранск: Мордовское кн. изд-во, 1983.
Фролова Г.Д. «Богда-наследник Николай» в хвалебных песнях бурят // Восточная коллекция. 2004. № 4 (19). С. 29-33.
Хайретдинов Д. Основатель Нижнего Новгорода — татарин! // Татарские новости. 2005. № 7 (132). С. 10.
Центральная Азия в составе Российской империи / Отв. ред. С.Н. Абашин, Д.Ю. Арапов, Н.Е. Бекмаханова. М.: Новое литературное обозрение, 2008.
Цыремпилов Н.В. Буддизм и империя. Бурятская буддийская община в России (XVIII — нач. XX в.). Улан-Удэ: Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, 2013.
Цыремпилов Н.В. За святую дхарму и белого царя. Российская империя глазами бурятских буддистов XVIII — начала XX веков. [http://www.torchinov.com. доступ от 23.03.2015]
Цыремпилов Н.В. Лубсан Самдан Цыденов и идея буддийской теократии в Забайкалье // Восток. 2007. № 6. С. 64-75.
Crews, R.D. (2006) For Prophet and Tsar. Islam and Empire in Russia and Central Asia. Harvard university press.
Дарима Амоголонова, Марина Содномпилова
Религия и идентичность в Бурятии: конкуренция православия и буддизма в позднеимперский период (на материалах санкт-петербургских архивов)
DOI: https://doi.org/10.22394/2073-7203-2017-35-2-241-263
Исследование выполнено при поддержке Российского научного фонда, Проект 1418-00444 «Буддизм в социально-политических и культурных процессах России, Внутренней и Восточной Азии: трансформации и перспективы».
СРЕДИ множества социальных идентичностей религиозная занимает одно из значимых мест в силу ее консолидирующего и политико-мобилизационного потенциала. Поэтому на протяжении истории освоения Сибири крещение иноверцев мыслилось как важнейший инструмент укрепления российской государственности и приобщения нерусских к «прогрессивным ценностям»:
Концепция мировой истории (универсальная хронология) и идея безоговорочного превосходства «современных» над «древними» были незадолго до того ввезены из Германии и сыграли решающую роль в государственном проекте «взросления». …Иноземцы стали людьми не только «из иной земли», но и из иного времени. Детей следовало крестить и учить письму[1].
Вплоть до первых десятилетий XIX в. буддизм представлялся отсталым языческим культом, и отношение к нему было таким же, как к различным шаманским верованиям бурят, эвенков, якутов, чукчей. Изменение отношения к буддизму в сторону его признания, институционализации и включения в число «признанных и терпимых» вероисповеданий диктовалось прагматическими целями. Несмотря на это, буддийская община в России — православном государстве — и, соответственно, буддийская религиозная идентичность представлялись властям чужеродным злом, с которым необходимо одновременно бороться и поддерживать терпимые отношения. Христианизация иноверцев, в том числе шаманистов и буддистов, считалась стратегической задачей, элементом формирования российской идентичности и патриотизма. В конечном счете, речь шла о русификации, а инструментом при этом выступало широкое распространение православия и русского языка:
На каждого иноверца у нас доселе не приходится еще и двух русских, а на каждого иноверца мы едва можем насчитать двух православных… Территориальная удаленность, в которой доселе еще находятся инородческие поселения от центра русской жизни, не только естественно мешала слиянию инородцев с основным населением государства, но приводила к тому, что это население почти вовсе не было знакомо со своими иноплеменниками[2].
Разрешение буддистам исповедовать свою религию и включение буддизма в институализированной форме в структуру имперской бюрократической машины были связаны с задачами тактического характера как внутри страны, так и на международной арене[3].
![Государство, религия, церковь в России и за рубежом №3 [35], 2017](/storage/book-covers/87/873574255b15d81311a50d0e7b938c7ac7b9ceef.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В то время как Православная Церковь остается верной, чистой Христова и Апостольского благовестия, западный мир все более удаляется от апостольского наследия, все более отходит от той основы Благой Вести, которая была и навеки остается сущностью христианской проповеди: «Мы видели и свидетельствуем вам новую Жизнь», и «возвещаем вам сию Вечную Жизнь, которая была у Отца и открылась нам», и «Мое Царство не от мира сего»…Протоиерей Митрофан Зноско-Боровский.
В первый том Собрания сочинений митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого) (1863–1936) вошли его наиболее яркие богословские труды разных лет. Представленные работы, несмотря на спорность некоторых из них (в первую очередь это относится к «Катехизису»), по праву занимают почетное место в сокровищнице русской богословской мысли.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Конфуцианство тем отлично от других религий, даже от восточных, что те, в сравнении с ним, все же имеют некоторое сходство с западными, так что невольно рождается вопрос: религия ли это?Этот вопрос мы лучше всего решим из рассмотрения происхождения конфуцианства, или, лучше сказать, всякий может решить по-своему, потому что у всякого может быть свое понятие о религии…».
Соборное устроение реальности — неразрывная связь равновеликих начал соборности, личности и свободы. В силу своей экклезиологической природы, соборность — лишь ориентир, а не норматив для социальных моделей, но это может быть ценный и корректирующий ориентир. Сегодня, с кризисом и уходом классической метафизики, с отбрасыванием идеологии радикального секуляризма, западная мысль ищет нового понимания личности и новых оснований для политической философии, пытается заново завязать диалог с религиозным сознанием.
В этой статье анализируется один из самых значительных элементов антропологии растафарианства — dreadlocks. Эта причёска важна для всех растафари. В этом исследовании были проанализированы отношение растафари к dreadlocks и их символика. Опираясь на полевой материал, представленный в работах западных исследователей (Gerald Hausman, Barry Chevannes, Noel Leo Erskine, Ras Steven, Werner Zips), интервью и биографии растафари, мы можем сказать, что dreadlocks — символ веры и спасения. Эта причёска утверждает новую судьбу человека — растафарианскую судьбу.