Город, Который Снится - [11]

Света улыбнулась. Так улыбаетсь человек, которого уже столько раз в жизни обманывали, что он перестал кому-либо и чему-либо верить. Хотя поверить очень хочется. Очень хочется поверить.

Они шли по улице, и Вадим держал Свету за руку. Он удивлялся: какая тонкая и какая мягкая у Светы рука, даже голова кружится… Понять это все невозможно… Продолжение сна.

— Проводишь меня до дома? — Спросила Света.

— Пошли, конечно! — Вадим сжал ее руку еще сильнее.

— Не жми так. — Света улыбнулась. — Больно.

— Прости меня! — Вадим выпустил ее руку.

Он, вдруг, увидел, что все люди вокруг смотрят на него. «Что во мне такого особенного? — Удивлялся Вадим. — Почему они не разглядывают кого-нибудь другого?..»

Они подошли к дому. Большое многоэтажное здание смотрело внимательно на Вадима, сверкая горящими окнами и приглашая внутрь. Там, за стенами большого здания, идет жизнь, жизнь пока неизвестная Вадиму, жизнь призрачная, но все-таки настоящая — такая же настоящая, как эта улица, как эти прохожие, как эти деревья, как это черное небо над головой, как Света, что стоит рядом и доверчиво держится за его, Вадима, ладонь, как вообще все вокруг.

— Пойдем? — Спросила Света. Она смотрела ему прямо в глаза, смотрела, не отрываясь. И повторила: — Пойдем?

— Пошли.

Внутри плохо пахло. Дешевое здание, где живут в основном вэлферщики. «Бедная Света, — подумал Вадим. — Она вынуждена здесь жить. Но ничего. Я заберу ее отсюда. Насовсем заберу.»

На шестом этаже пахло блевотой. Двое полицейских вели по коридору угрюмого негра в грязной куртке. Очень пьяный мужик пытался открыть дверь. Ключ его не попадал в замочную скважину, и мужик тихо ругался по-украински.

— Ты давно здесь живешь? — Спросил Вадим.

— Два дня. — Ответила Света.

«Все ясно.» Вадим вспомнил, что, находясь в лифте, обратил внимание на отсутствующий в доме тринадцатый этаж: сразу же за двенадцатым следовал четырнадцатый. «Суеверные идиоты,» — подумал Вадим.

Света отперла дверь.

— Заходи.

Вадим очутился в крохотной однокомнатной квартирке. Здесь было очень бедно, мебель отсутствовала, в углу лежал матрас. Но зато было чисто и по человечески уютно.

Света повернулась к Вадиму. Она улыбнулась виновато и развела руками.

— У меня тут не очень, конечно… Но ты заходи. Я сейчас чай поставлю. Или ты кофе хочешь?..

Ответить Вадим не успел. Пистолетное дуло уткнулось ему в затылок. Двое показались одновременно. Один держал на прицеле Вадима, другой — Свету. Вадим узнал их. Не мог не узнать. Бывшие туапсинские опера Андрей Тимофеев и Гриша Петренко. Так вот чем они занимаются в Канаде!

— Стоять спокойно. — Сказал Гриша. Он держал пистолет у головы Вадима. — Тихо стоять. Одно движение — и дырка в черепе.

— Мы ребята незлые, — сказал Тимофеев. — Нас только кошельки интересуют. Все, что есть. Кэш, кредитки. Мы свое возьмем и — до дому. Убивать никого не будем. Мы добрые. Убиваем только тогда, когда клиенты случаются нервные. Мы нервных не любим. У нас у самих нервишки пошаливают. Время такое, тяжелое. Да и работа беспокойная… Все ясно?!

Вадиму было ясно все. Пусть они заберут его кошелек и сваливают. Там, кроме четырех кредитных карточек, пятнадцать долларов. Он сейчас же, с ближайшего телефона, позвонит на эти четыре hot line и сообщит, что карточки у него отобрали грабители. Хрен тогда они смогут использовать оттуда хотя бы цент!

Тимофеев опустил пистолет и подошел к Свете. Обыскав, вытащил у нее кошелек, раскрыл, печально присвистнул, сунул кошелек в карман. Потом подошел к Вадиму. Обыскал его. Вадим покосился на дуло, нацеленное ему в глаз. Тимофеев достал кошелек. Раскрыл. Лицо его скривилось, когда он увидел наличность. Но стоило Тимофееву заглянуть в отдел кошелька, где хранились карточки, в глазах появился интерес.

— Четыре кредитки. — Сказал он Грише.

Потом отошел в сторону.

— Четыре кредитки. — Повторил задумчиво. — Четыре кредитки.

Взмахнул пистолетом и, не целясь, всадил Свете пулю в живот. Света, согнувшись, рухнула. Вадим отшатнулся от ужаса и от неожиданности. Пистолетное дуло глянуло ему в лицо. Указательный палец обнял курок.

И в этот момент дверь вылетела от мощного удара снаружи. Два полисмена со стволами наготове ворвались в квартиру. Гриша выстрелил, но тут же свалился, скошенный пулей. Прогрохотало несколько выстрелов. Один из полисменов ударился о белую стену и съехал вниз, прочертив черно-красную полосу. Тимофеев, обхватив руками лицо, рухнул — полицейская пуля вмазала ему точно в лоб.

Оставшийся в живых полицейский опустил пистолет. Его товарищ неподвижно лежал на полу — вокруг растекалась лужа, он был мертв. Гриша с Тимофеевым тоже были мертвы. Света пошевелилась и застонала. Вадим бросился к ней. Полицейский подошел ближе.

— Ты кто? — Спросил он по-английски с сильным славянским акцентом. — Покажи документы.

Вадим обернулся и… перед ним стоял одетый в канадскую полицейскую форму рецедивист Миша Холодков. Вадим глянул на убитого полисмена в растекающейся кровавой луже у стены. И опять узнал. У стены лежал Кеша Федотов. Вадим приподнялся. Голова шла кругом. «Бред, — говорил он себе. — Это все бред. Бред какой-то.»