Штирлиц и Беннер переглянулись.
— Хорошая сегодня погода, — негромко заметил Беннер.
Штирлиц насторожился.
— Согласен с вами, — ответил он осторожно. — Люблю это время года.
— Скоро осень закончится. Птицы полетят в тёплые края. — Беннер задумчиво огляделся вокруг.
Штирлиц почувствовал, что слегка вспотел. «А вот это — провал»… Ему, вдруг, мучительно захотелось почесать пятку, но сделать это незаметно Штирлиц никак не мог. Беннер, что-то обдумывая, посмотрел себе под ноги. Потом поправил ремень на штанах.
— Схожу-ка я за угол, — проговорил он. — Пива напился.
Он тяжело, по-медвежьи, зашагал вглубь сада. Штирлиц остался стоять у дороги. Он мял в пальцах пустую пачку из-под давным-давно выкуренных английских сигарет и следил, как за Беннером сначала раскрылись а потом и закрылись кусты. «А, всё-таки, он — дилетант в этом деле, — облегчённо подумал Штирлиц. — Но последние его слова говорят о том, что ему известно о сепаратных переговорах в Берне.»
У казака Ивана Крюкова была ранена лошадь, и его нагоняли красные. Он, конечно, мог бы и застрелиться, но это было против его веры. Крюков перекрестился медленно, потом отшвырнул пустую винтовку, отстегнул саблю, сунул наган за пазуху и, повернув ослабелого коня, поехал красноармейцам навстречу.
Красные удивились такому делу, ибо не в обычае той войны было, чтобы казаки бросали оружие наземь… Поэтому они не зарубили Крюкова с ходу, а окружили и захотели узнать, что этому человеку надо, и на что он надеется. Крюков снял свою серую папаху и сказал им:
— Кто здесь начальник, тот пусть скорее берёт эту папаху.
Тогда красноармейцы решили, что в папахе зашит военный пакет, и они крикнули своего командира.
Но, когда тот подъехал и протянул руку, Крюков вырвал наган из-за пазухи и выстрелил комиссару в лоб. Крюкова красноармейцы зарубили и поскакали дальше своим путем.
Одни красноармейцы ругали Крюкова, другие — своего командира. Но были и такие, что ехали теперь молча и угрюмо думали о том, какая крепкая у русских сила.
Дикий чеченец перебрался через болото, надел форму убитого им пограничника и вышел на дорогу. Он нёс за пазухой бомбу, чтобы взорвать её где-нибудь среди русских.
Молодая девушка собирала на поляне васильки. Она подошла и попросила ножик, чтобы обровнять стебли букета.
Чеченец дал ей нож и спросил, как её зовут. Наслышавшись у себя в ауле, что все русские беспробудно пьют водку, и ругаются матом, он решил, что знает, как именно он должен себя вести. Чеченец достал из кармана бутылку, сделал глоток и громко выругался.
— Разве ты меня не узнаешь? — удивлённо спросила девушка. — Я Маша, дочь капитана Егорова. Этот букет я отнесу папе.
Она бережно расправила цветы, и в глазах её блеснули слезы.
Чеченец сунул нож в карман и, не сказав ни слова, пошёл дальше.
На заставе Маша говорила:
— Я встретила пограничника. Я сказала, как меня зовут, а он только ругался матом и пил водку.
Тогда командир нахмурился, крикнул дежурного и приказал отрядить за этим "пьянчугой" погоню.
Отряд быстро ушёл, а Маша вышла на крутой берег и положила свой букет на свежую могилу отца, только вчера убитого в пограничной перестрелке.
Телеведущая. Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях уже хорошо вам известный специалист по половой и вообще личной жизни Альфред Иванович Канадский.
Альфред Иванович. Здравствуйте, дорогие друзья.
Телеведущая. Сегодня мы поговорим с вами на одну очень непростую и очень деликатную тему. Вот, послушайте, какое письмо мы получили недавно от одной телезрительницы — жительницы Северного Йорка. Послушайте, что она пишет: (читает) «Моему сыну недавно исполнилось семнадцать лет, и он совершенно не интересуется девочками. Более того, как он мне недавно откровенно признался, ему нравятся… мыши.» Да, мыши!.. Вот такое, вот, письмо. (Убирает письмо в сторону.) Что же делать, Альфред Иванович?
Альфред Иванович. (Складывает руки на коленях, задумчиво смотрит вверх.) Это называется к мусофилия. Сексуальная тяга к мышам. Довольно редкое сексуальное отклонение. Но иногда встречается. Одна из разновидностей зоофилии — то есть когда кто-либо интересуется братьями нашими меньшими…
Ведущая. (Разводит руками.) Так что же делать, Альфред Иванович?..
Альфред Иванович. А что же тут сделаешь?.. (Пожимает плечами.) Нравятся, значит, нравятся… (Достает из внутреннего кармана мышку и любовно разглядывает ее.) Сердцу же не прикажешь…
«СПОКОЙНОЙ НОЧИ, МАЛЫШИ» В ТОРОНТО
Тетя Лена. (Улыбается.) Здравствуйте, ребята!
Филя. (Радостно) Гав! Гав! Привет!
Тетя Лена (поворачивается к нему). Филя, ты знаешь, ребята прислали нам много рисунков, где они нарисовали тебя.
Филя. Ух ты! Гав! Класс какой!
Тетя Лена. Да, Филя! (Достает несколько рисунков.) Вот, посмотри. (Показывает.)
Филя. (Смотрит рисунки.) Ух ты! Не фига себе!.. Ништяк! Гав!.. Отпад, в натуре!.. (Смотрит очередной рисунок.) Пр-рям как «Внимание: р-розыск!» (Сдавленно хохочет. Смотрит следующий.) А это кто — я… или Мэл Ластман? (Опять сдавленно смеется. Смотрит на очередной рисунок. Лицо у Фили обиженно вытягивается)… А это еще че за калеч?.. Че это за доходяга?.. (Обиженно) Это, че, тоже я?
