Голубя тебе на грудь - [21]

Тишину кабинета нарушало лишь привычное тиканье часов. Однако его обитателя это не обмануло.

— Тайте, — окликнул он.

— Я здесь, гавен, — отозвался голос у него за спиной.

— Знаю, — Уиллард Хайг очень гордился собой в такие моменты. — Видел детей?

— Да. Думаю, Реган еще намучается со своим учеником.

— Согласен, — старик довольно кивнул. — Как думаешь, что возьмет верх: непосредственность мальчика или любовь к порядку его учителя?

— Поживем — узнаем, гавен.

Формулировка не ускользнула от внимания слепца.

— Ты тоже подхалим, Тайте, — заключил он.

— Разумеется. Иначе как бы я стал вашим доверенным лицом, — легкомысленно отозвался мужчина.

Уиллард Хайг усмехнулся. Посидел в раздумьях.

— Все ушли? — на всякий случай уточнил он.

— Да, гавен.

— Тогда скажи мне, как обстоят дела с ней, — старик обернулся, вперяя невидящий взгляд в стоящего возле кресла помощника. — Ты ведь был сегодня у нее?

— Да, конечно, — отозвался Тайте, выходя вперед так, чтоб собеседнику не приходилось выкручивать шею, чтоб оказаться с ним лицом к лицу. — Процесс отторжения продолжается. Боюсь, ничего не изменилось.

— Надо увеличить концентрацию дурмана, — задумчиво пробормотал слепец.

— Мы уже трижды так поступали. Девушка всё время находится по ту сторону разума, по сути, вообще не приходит в сознание. Боюсь, если раствор станет еще крепче, она просто не выдержит.

— Увеличь концентрацию дурмана, — с нажимом повторил Уиллард Хайг.

Тайте равнодушно пожал плечами. Сообразив, что старик его жест видеть не мог, добавил вслух:

— Как угодно.

Гавен теребил губу, погруженный в свои мысли. Помощник, чуть посомневавшись, сообщил:

— Фаер Калле что-то подозревает.

Слепец презрительно фыркнул.

— Он расспрашивал меня о том, что происходит в вашей части замка.

— Фаер Калле — трус. Он предал искусство. Превратил его в простое ремесло.

— Да-да, вы — последний истинный творец, гавен, — смиренно проговорил Тайте, слышавший это не раз и не два.

— Мы всегда были вольными! Совершенствовались и искали пределы возможного! А теперь вынуждены подчиняться жалким королям, действуя лишь по их указке. Фаер Калле считает, что это правильно. Как это досадно, когда тобой правит тот, кто напрочь лишен полета фантазии и не способен видеть дальше своего носа. Что ты ему ответил? — рыкнул своему помощнику Уиллард Хайг.

— Что вы держите там личный гарем. Экзотические полуголые танцовщицы, юные наложницы со всех уголков мира, прославленные проститутки и всё такое прочее.

Гавен застыл, осмысливая услышанное.

— О, у него, кстати, было точно такое же лицо, когда я это сказал, — сообщил Тайте, ни капли не смущаясь. — Зато больше с вопросами он ко мне не приставал. Разве что поинтересовался, какая польза вам от танцовщиц.

— Я не хочу знать, что ты ему на это ответил, — пробормотал старик, отстраненно размышляя о том, что, вероятно, был пьян, когда назначал этого человека своим доверенным лицом.

* * *

Крестьянку звали Када. И была в ее жизни единственная страстная любовь, составлявшая смысл ее жизни вот уже несколько лет, имя которой «Айрел Керран». Судя по тому, что всё это она радостно поведала в первую же минуту знакомства, преданно сияя глазами, Риелей, как лицо, приближенное к кумиру, с ее точки зрения была кем-то вроде апостола и тоже имела легкий флёр божественности.

Первым порывом Риелей было разорвать естественного врага в клочья или хотя бы повыдирать ему волосы. И она честно бегала за девушкой вокруг стоявшей у дороги телеги, всячески ее поносила и хлестала по спине сорванной со спутника шапкой. Тот всё так же сидел под забором, безучастно наблюдая за происходящим. Потом преследовательница выдохлась. Остановилась отдышаться, буравя еще сильнее растрепавшуюся Каду злобным взглядом. Та не понимала, за что ее бьют, терялась и не знала, как реагировать, но мудро следила за тем, чтоб между ней и «апостолом» всегда находилась телега.

— Кеане, — позвала Риелей, утирая рукавом лоб. — Лучше держи меня.

— Зачем? — поинтересовался мужчина, не торопясь исполнить просьбу.

— Я ж ее… — девушка, не в силах подобрать слова, красноречиво изобразила жестами, что именно она сделает с новой знакомой.

— О, — отозвался спутник, устраиваясь удобней и подпирая щеку ладонью. Приготовился наблюдать.

— Тебе что, плевать на ее судьбу? — разозлилась Риелей, жаждавшая драматически вырываться из удерживающих ее рук, выкрикивая проклятья, и раздраженная невозможностью осуществления этого без посторонней помощи.

— Да, — зевнул Кеане, поглаживая полосатого деревенского кота, подошедшего к нему из любопытства и трогательно тыкающегося усатым носом мужчине в колено.

— Может быть, тебе и на меня плевать?! — девушка временно потеряла к Каде интерес и обернулась к спутнику.

Тот задумался.

— Я не знаю, — сказал он через некоторое время.

— О, — Риелей была удивлена.

Лично она ожидала, что Кеане в этот раз тоже скажет «да», и уже мысленно составляла гневный монолог, изобличающий его бессердечность. Растеряно поморгала, смущенно заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь волос. Но не успела девушка дойти в умозаключениях до всяких льстящих самолюбию выводов о том, какие чувства к ней скрывал спутник за маской равнодушия, как их прервала Када, решившая напомнить о своем существовании.