Голубя тебе на грудь - [20]

— Почему ты так думаешь?

— Потому что этого не знаешь. Горожанам, до которых добираются лишь лучшие из бардов, не интересны страдания простых сельских жителей, которым приходится слушать эти душераздирающие завывания.

Путники поприставали к местным жителям с расспросами, как часто здесь проходят караваны. Оказалось, что в среднем по одному в неделю. Заодно выяснилось, что выступление бардов состоялось за пару дней до этого и тех уже и след простыл.

— Спасибо тебе, Давиана Владычица, что уберегла меня от греха, не позволила душу свою преступленьем очернить… — бубнила Риелей, медленно бредя по деревенской улице вдоль забора.

— Какие идеи насчет того, как нам отсюда выбраться? — поинтересовался Кеане, шагая рядом и не особо переживая из-за сложившейся ситуации. — Следующий обоз появится в лучшем случае дней через пять. Собираешься его дожидаться?

— Не оскверняй таинство молитвы! — рыкнула на него спутница.

Остановилась и села на землю, прислонившись к забору. Действительно, надо было решать, что делать дальше. Мужчина стоял рядом, равнодушно оглядывая окрестности в ожидании, когда спутница разродится идеей. Прошла минута. С бодрым похрюкиванием перебежала дорогу свинья. Со стороны ближайшего двора доносились кудахтанье и хлопанье крыльев.

— Получается, этот твой Айрел Керран — один из лучших? — скорее утверждая, чем спрашивая, проговорил Кеане, приходя к выводу, что девушка могла сидеть здесь до позднего вечера, так ничего и не решив.

— Он, слава Владычице, не мой, — огрызнулась Риелей, раздраженная такой формулировкой. — Но да, его можно назвать одним из лучших, раз уж он готовится выступить в Табиде. Формально, разумеется.

Подобрала камушек, хмуро повертела его в пальцах и откинула в сторону. Уткнулась подбородком в колени и глубоко вздохнула. Настроение было отвратное.

— Кто бы мог подумать, что этот сопливый мальчишка заберется так высоко… — буркнула она.

— Вы были друзьями? — мужчина скинул сумки с плеч и сел рядом со спутницей.

— Да какое там, — Риелей презрительно фыркнула. — Он на месяц приезжал в гости к своим дальним родственникам, жившим со мной по соседству. Нам с ним тогда было лет по восемь-девять. Ходил весь такой чистенький, аккуратненький, воспитанный. Познакомились мы на дне рождения моего дедушки — вся его семья была приглашена. Помню, стоял тогда на табуретке, песню какую-то пищал. Я еще подумала, что у меня уши поотваливаются это слушать. Пару раз играли вместе, потом разругались.

За забором послышался топот. Распахнулась калитка и на улицу выскочила раскрасневшаяся взволнованная девица. Русые волосы, собранные в растрепанную косу, руки, по локоть испачканные землей, простое пыльное коричневое платье, босые ноги и зажатый в кулаке сорняк.

— Вы… вы знакомы с Айрелом Керраном?! — обратилась она к Риелей с дрожью в голосе.

Путники недоуменно помолчали, изучая местную жительницу. Переглянулись.

— Э-э-э… да, — девушке очень не понравился взгляд, которым ее пожирала незнакомка.

Так обычно смотрят на всяких пророков или мессий.

— О-о-о… — крестьянка медленно разжала руку, позволяя выдранной траве шлепнуться на землю. — О-о-о, — повторила она, краснея еще больше и нетвердым шагом бредя к сидящим под забором людям.

Те следили за ней со смесью настороженности и любопытства.

* * *

Уиллард Хайг восседал в кресле и ласково улыбался. Напротив него стояли трое ребят. Он слышал их дыхание, ускоренное сердцебиение, шорох одежды, скрип половиц под ногами. Чуял запахи. Молоко и мед — слева, сосновая смола — справа. Центральный мальчишка пах сиренью.

— Подойди, — старик приглашающе шевельнул рукой.

Шаги. Сопение приблизилось. Уиллард протянул морщинистую ладонь и, осторожно поводив ей в воздухе, нашел лицо ребенка. Мягкие волосы, курносый нос, большие глаза.

— Чей это ученик?

— Мой, гавен, — последовал ответ из глубины комнаты.

— А, Маерет, — старик одобрительно кивнул, узнав голос. — Хорошо. Очень хорошо.

Бережно похлопал ребенка по плечу и жестом велел вернуться на место.

— Кто еще здесь? — мужчина обвел комнату невидящим взором.

— Я! — послышался звонкий детский голос справа.

Кто-то предостерегающе шикнул. Кто-то осуждающе кашлянул. Уиллард Хайг усмехнулся.

— Реган и Ланса, — тут же определил он.

За десятилетия старик отточил слух до совершенства.

— Да, гавен, — покорно отозвались два мужских голоса.

— Еще вчера вы трое вот так же впервые стояли передо мной, а теперь пришел ваш черед взять себе учеников, — слепец выглядел счастливым родителем, следящим за развитием родных детей. — Сердце моё наполняется радостью, когда я думаю об этом. Воспитайте их хорошо.

— С вашей поддержкой — всенепременно, гавен!

— Ты всегда был подхалимом, Маерет, — старик хрипло рассмеялся. — Всё. Можете идти.

Шаги и шорохи. Удаляющийся скрип половиц.

— А почему он меня не ощупывал? — шептал кому-то мальчишка, пахнущий смолой.

На ребенка снова шикнули. Дверь закрылась.

— Регана ждут веселые деньки, — думал Уиллард Хайг, улыбаясь. — Похоже, ученик ему достался бойкий. Хороший паренек. Посмотрим, что из него получится.

Старик усмехнулся, поймав себя на последней фразе. Слепота, пожалуй, один из самых неудобных недостатков, какой только можно себе вообразить. В детстве и юности мужчине казалось, что из-за нее он находился в куда более невыгодном положении, чем все остальные, не представлял, как будет жить. Поначалу даже не мог самостоятельно передвигаться по замку, не говоря уж о том, чтоб выйти за его пределы. Однако в итоге отсутствие зрения не помешало ему стать одним из лучших и занять кресло гавена.