Год активного солнца - [84]

— Почему вы позволяете себе такие выражения, батоно Мирон?

— Потому, что мы собрались здесь решать деловые вопросы, а не хаханьки разводить. Не хотите работать, скатертью дорога! Не уйдете? Выставим, как миленького, я вам обещаю!

Мирон Алавидзе схватил очки. Одно стекло вылетело. В гневе он швырнул их обратно на стол и выскочил из кабинета.

2

Отар Нижарадзе играл спичечным коробком, сидя за своим столом. Он знал, что Мирон побежал жаловаться директору. Вытянув под столом длинные ноги и откинувшись на спинку, он раскачивался на задних ножках стула, ожидая, когда его вызовут.

Отар подкидывал коробок и разглядывал Мзию Ахобадзе. Дымя сигаретой, Мзия, как всегда, что-то усердно строчила. Отар не мог понять, жалеет он эту девушку или презирает. Хотя презирать ее было не за что, но он всегда относился к ней насмешливо.

Мзия Ахобадзе была одной из тех первых тбилисских девушек, которые отважились курить на людях. Отар иронически скривил губы, вспомнив, с каким вызывающим видом курили Мзия и ее немногочисленные сторонницы. Сигарета являлась для них символом современности, европеизации, цивилизации, культуры и интеллектуализма. Более того, символом свободы и протеста против каких-то азиатских догм. Однако их интеллектуальное превосходство оказалось весьма недолгим. Армия курящих девиц пополнялась, а когда за сигареты взялись приехавшие из деревень краснощекие студентки пединститута, курение «обесценилось».

Зазвонил телефон.

Отар снял трубку.

— Попросите Нижарадзе!

Он узнал голос директорской секретарши и, предвидя, что она скажет, поднялся со стула:

— Я Нижарадзе. Иду.

В приемной директора сидело трое мужчин. Отар почему-то решил, что они музыканты. Свободного стула не оказалось, он прислонился к степе, ожидая своей очереди.

— Проходите, вас ждут! — пригласила его молоденькая секретарша.

Отар оглянулся на сидящих, словно извиняясь, и открыл дверь кабинета.

Арчил Гавашели разговаривал по телефону. Он молча указал Отару на стул — проходи, мол, присаживайся.

Отар не спеша подошел к столу, придвинул стул и сел, стараясь не прислушиваться к разговору, но по отрывочным фразам, долетевшим до него, понял, что директора о чем-то просят. Гавашели сосредоточенно слушал, временами произнося только два слова — «да» и «нет».

Отар Нижарадзе искренне уважал Арчила Гавашели, считая его образованным человеком с тонким вкусом. Ему импонировали прямой характер и простота директора. Отару было известно, что и Гавашели относится к нему с симпатией и ценит его талант. Именно благодаря Гавашели он все еще работал на студии. Но была причина, заставлявшая Отара сторониться директора. Он никогда не появлялся в его кабинете без вызова, а встречаясь с Гавашели в коридоре или на улице, здоровался и торопился пройти. У Арчила Гавашели была молодая, очень красивая жена. Много разных слухов ходило о ней, чему, вероятно, способствовало и то обстоятельство, что в последнее время в экспериментальной киностудии заметно увеличилось число известных тбилисских красавцев.

Отар Нижарадзе не выносил сплетников, ему становилось не по себе, когда начинали чернить Манану Гавашели, он не верил, что жена такого человека, как директор студии, способна вести себя предосудительно, пока не убедился сам, что сплетни, к сожалению, не лишены оснований.

Супругу директора студии Манану Гавашели Отар впервые увидел на банкете в честь каких-то иностранных гостей, посетивших студию. Банкет был устроен в ресторане «Тбилиси». Манана издали уставилась на него знойными глазами, и сердце Отара дрогнуло.

— Кто это? — как бы между прочим спросила она мужа.

— Отар Нижарадзе, наш старший редактор из сценарного отдела.

Арчил подозвал Отара и представил его жене. Манана Гавашели протянула свою холодную руку и многозначительно задержала ее в сильной руке молодого человека. Отар взглянул ей в глаза и смешался. Поспешил отнять руку, тревожно оглянувшись на директора, не заметил ли тот. Арчил, увлеченный разговором, даже не смотрел в их сторону.

— Почему я раньше не встречала вас? — улыбнулась Манана.

— Я недавно на студии, — соврал Отар.

— Надеюсь, отныне мы будем видеться чаще. За столом садитесь рядом с нами.

— Благодарю вас! — Отар церемонно поклонился, извинился и быстро отошел.

Когда стали рассаживаться, он не торопился занять место. Проследил, где села Манана, и направился к противоположному концу стола. Он чувствовал, что Манана наблюдает за ним, и старался не глядеть в ее сторону. Но один раз все-таки не удержался — перехватив его взгляд, Манана слегка пошевелила пальцами в знак приветствия.

Весь вечер Отар просидел как на иголках. Ему казалось, что назойливое внимание Мананы Гавашели всем бросается в глаза. Он охотно бы покинул банкет, но для этого пришлось бы пройти через весь зал и привлечь к себе внимание. Отар любил застолье, но тут он сидел подавленный и озабоченный, уставясь в тарелку и крутя в руке вилку.

Провозгласили тост за сотрудников студии. Молодежь встала. Нехотя встал и Отар, стараясь не смотреть на тамаду, рядом с которым сидела Манана, но все-таки поднял глаза и взглянул прямо на нее. Женщина как будто ожидала его взгляда. Высоко подняв бокал, она подмигнула Отару.