Но Никифор вернулся из Мурома не только с этой находкой. Одна новость у него была важнее другой. Когда Алексей услышал про вторую, не мог удержаться, чтобы не заплакать. Воистину, Господь творит не случайные чудеса.
Так вот, спустя ровно сто лет, как в Муроме уничтожили собор Рождества Богородицы — главный храм города — встал вопрос о его восстановлении. Но что восстанавливать, в каком виде? Известно, что за свою историю памятник этот не раз подвергался существенным переделкам. Решили опереться на материал 1900-х годов (фототипические открытки и некоторые фотографии), ибо другого не было.
— Ты знаешь, сынок, что до реставрации в 1870-х годах Собор имел внутреннюю роспись? — Спрашивал Алексей Никифора прекрастно понимая, что тот знает. Затем продолжал. — Эти бесценные фрески о житии Петра и Февронии погибли. Однако сегодня Господь дал нам шанс.
На сканирование стеклянных негативов у Алексея с Никифором ушло два месяца. Они не могли быстрее, так как каждая вновь появляющаяся на экране компьютера фотография заставляла по долгу неотрывно глядеть на неё. Боже! Никому неизвестный Муром середины XIX века.
Этот фотограф-самоучка, получивший благословение старца, снимал то, что было уничтожено здесь в лихолетье 1930-х годов. Подробно снимал, в деталях. Никифор сканировал эти стекляшки и вместе с Алексеем думал о старце, который всё знал наперёд. Впрочем, на Руси таких было не мало.
Коллекция действительно насчитывала почти тысячу негативов. Они были сделаны, но никогда не напечатаны. Были аккуратно сложены для хранения. И мы знаем имена, кто их хранил и спасал. А вот и сами изображения.
Богородице-Рождественский собор до реставрации, в период неё и после. Подробно, в деталях, со всех точек. Интерьеры собора до реставрации. Фрески просняты подробнейшим образом. Другие храмы Мурома до их капитальной переделки. Виды благоустройства Мурома: мощение дорог, устройство водопровода, фонарей, фонтанов… всего не перечислишь. Уличные сценки, типажи. Ни кто даже не догадывался, что делает этот человек с деревянным ящичком. Самое, пожалуй, важное — Козмодамианский храм. Фотограф снял его буквально за месяц до обрушения шатра. Всего несколько фотографий, о которых многие исследователи лишь мечтали.
— Я знал людей, — произнёс Алексей со скорбию в душе, — которые не могли об этом даже мечтать. А мы это увидели. Ты бери, сынок, эти диски и вези в Муром. Теперь, когда такая работа закончилась, снова можно подумать и о вечном.
* * *
Однажды Никифор, разбирая электронный архив отца, наткнулся на фотографии, сделанные им в период его проживания в комнатушке в Свиблово. Алексей выехал от туда ещё до появления сына, но, странно, он никогда не показывал ему эти снимки. Неторопливо перелистывая электронные страницы, Никифор вдруг обнаружил, что кроме архитектуры, его отец любил также снимать и природные пейзажи. Интерестно, когда пришла эта мысль впервые или кто подвиг его на это? Никифору захотелось побывать в этих местах на Яузе, может быть поснимать, а затем сравнить перемены. Он отправился в тёплый осенний день.
За полвека здесь многое переменилось. Был заново благоустроен стадиончик, благоустроен и берег Яузы. Колосилась густая трава на игровых и спортивных площадках. Быть может деревья были другие? Не важно. Осталась ли аллея? Да, к счастью осталась. С этой аллеей, разделяющую Яузу и стадиончик, кажется всё по-прежнему. Никифор сдела несколько кадров окружавшего его ландшафта и не торопясь пошёл от начала аллеи к её концу. Вот и он. Здесь Никифор остановился и ему захотелось оглянуться назад. Он оглянулся.
Там, в начале аллеи, показалось какое-то движение. Он повернулся и пристально стал всматриваться в даль. За шёпотом деревьевь чужих шагов не было слышно. И он ждал.
Они показались… Шарпик и Булик. Дарушка и Валарик. Сизарик с Варкушей. Крысонька и Чирика. Рядом с ними были и какие-то другие зверушки и птички. Все были вместе и медленно двигались по аллейке. Им было весело и хорошо вместе. Они окружали идущего посередине человека, толпились и суетились возле его ног. Дарушке нужно было больше всех — она старалась подпрыгнуть и толкнуть хозяина в колено. Не получалось, но попытки следовали одна за другой. Никто её не сдерживал. Все были счастливы.
В этом человеке Никифор узнал своего отца. Он ласково и нежно улыбался. Таким в жизни он его не помнил. А теперь?.. Алексей был тоже счастлив, как и все, окружавшие его. Они шли по аллее может быть к тому лужку, о котором всегда мечтали, чтобы там беззаботно пастись под хранимым оком небесного Отца. Шли, но не приближались. Только теперь Никифор разглядел, что на руках отца мирно спала обретшая вечный покой со своим хозяином его маленький мопс Джесси.
