«Гибель Запада» и другие мемы. Из истории расхожих идей и словесных формул - [43]
Вогюэ же явно стремился к тому, чтобы полюбившееся ему выражение превратилось в мем. Для этого в 1899 году он предлагает новое, уже четвертое (!) объяснение его происхождения. В статье «Русская литература: Великие годы и великие романисты, 1840–1880» («La littérature russe: Les grandes années et les grands romanciers, 1840–1880»), которая была опубликована вместе со своим английским переводом в гигантской тридцатитрехтомной международной антологии мировой литературы «The Universal Anthology», выходившей при участии виднейших ученых и писателей Европы, он, наконец, приписывает формулу одному из «великих»:
«Nous sommes tous sortis du Manteau de Gogol», me disait un des grands romanciers de la génération suivantе [ «Мы все вышли из „Шинели“ Гоголя», сказал мне один из великих русских романистов следующего [за Гоголем] поколения][392].
Или в английском переводе, где выбран вариант «из-под шинели»:
«We have all come from beneath Gogol’s Manteau», said one of the great writers of the following generation[393].
Только теперь, когда ни графини Толстой, ни литераторов-завсегдатаев ее салона (кроме Вл. Соловьева), ни тех писателей, начинавших в 1840-е годы, – Гончарова, Григоровича, Писемского, – которые могли бы причислить себя к последователям Гоголя, – уже не было в живых, Вогюэ решился придать формуле статус авторитетного высказывания русского классика мировой величины, по сути дела предложив желающим выбор между Достоевским и Тургеневым (Толстой, как известно, дебютировал только в 1852 году).
Можем ли мы верить четвертой атрибуции Вогюэ? Думаю, что нет, ибо, если б она была верной, ничто б не помешало ему с самого начала приписать формулу «великому романисту» и тем самым способствовать ее распространению. Однако именно эта – по всей вероятности, ложная – атрибуция была безоговорочно принята на веру русскими критиками, которые в большинстве своем из двух возможных кандидатов выбрали Достоевского. Если Google Books не находит ни одного русского примера цитирования формулы Вогюэ до самого конца XIX века, то в период с 1901 по 1917 год ее все чаще и чаще приводят как подлинное высказывание Достоевского во многих статьях и книгах по истории русской литературы[394]. Поскольку среди этих работ были самые популярные учебные пособия для средних и высших учебных заведений, апокрифическая фраза прочно укоренилась в сознании тех, кто получал образование в предреволюционные годы, и они-то, уже не сомневаясь в авторстве Достоевского, транслировали ее следующим поколениям. Так Вогюэ удалось создать успешный мем, который более ста лет размножается в русской, советской и постсоветской культурах и, кажется, не собирается сдавать свои позиции.
Пропущенные звенья в истории формулы «Серебряный век»: 1946–1952
В 1952 году нью-йоркское Издательство имени Чехова выпустило в свет первое полное издание романа Набокова «Дар». Как ни странно, эмигрантская критика не обратила большого внимания на это событие. Известна лишь одна рецензия на «чеховское» издание – статья «Новое слово» в еженедельнике «Посев» (1952. 13 июля. № 28 [319]. С. 10), подписанная инициалами Г.А. Ее автором был один из редакторов «Посева» Г. Андреев (псевдоним Геннадия Андреевича Хомякова, 1909/1910–1984) – как он сам себя аттестовал, «бывший советский», попавший на Запад после немецкого плена и, по его признанию в рецензии, никогда прежде Набокова не читавший. В «Даре» он увидел «большое явление, значительность которого заключается в том, что он – своеобразное „новое слово“ в русской литературе». Набоков, писал Андреев-Хомяков, продолжил «искания новых литературных форм, отвечающих нашему современному сознанию», начатые «литературным серебряным веком – последние годы прошлого столетия и начало настоящего – с его символизмом и многими другими школами».
Удивительно, но факт: в 1952 году критик – эмигрант не первой, но второй волны – уверенно именует литературу русского модернизма конца XIX – начала ХХ века «серебряным веком», как если бы это был устойчивый, общеупотребительный термин, хотя Омри Ронен в авторитетной книге об истории выражения утверждал, что оно приобрело популярность лишь «с конца 50-х и начала 60-х годов, сперва за пределами СССР, в эмиграции и среди зарубежных русистов, а потом и в метрополии»[395]. Напомню, что, согласно Ронену, всем известное ныне клише ведет свое происхождение от заметки Н. Оцупа «Серебряный век» в парижских «Числах» (1932)[396], одного абзаца в статье В. Вейдле «Три России», впервые напечатанной в «Современных записках» (1937), а потом включенной в его книгу «Задача России» (1956)[397], и фрагмента ахматовской «Поэмы без героя», опубликованного в «Ленинградском альманахе» (1945)[398]. После Ахматовой оно встречается в обзорной статье Л. Страховского «The Silver Age of Russian Poetry: Symbolism and Acmeism» (1959)[399], которую Ронен называет банальной компиляцией[400], и в мемуарной книге С. Маковского «На Парнасе Серебряного века» (1962). Именно броское заглавие книги, подкрепленное авторитетом Бердяева, которому Маковский ошибочно приписал авторство формулы «серебряный век»
Изучению поэтических миров Александра Пушкина и Бориса Пастернака в разное время посвящали свои силы лучшие отечественные литературоведы. В их ряду видное место занимает Александр Алексеевич Долинин, известный филолог, почетный профессор Университета штата Висконсин в Мэдисоне, автор многочисленных трудов по русской, английской и американской словесности. В этот сборник вошли его работы о двух великих поэтах, объединенные общими исследовательскими установками. В каждой из статей автор пытается разгадать определенную загадку, лежащую в поле поэтики или истории литературы, разрешить кажущиеся противоречия и неясные аллюзии в тексте, установить его контексты и подтексты.
Вниманию читателей предлагается первое в своём роде фундаментальное исследование культуры народных дуэлей. Опираясь на богатейший фактологический материал, автор рассматривает традиции поединков на ножах в странах Европы и Америки, окружавшие эти дуэли ритуалы и кодексы чести. Читатель узнает, какое отношение к дуэлям на ножах имеют танго, фламенко и музыка фаду, как финский нож — легендарная «финка» попал в Россию, а также кто и когда создал ему леденящую душу репутацию, как получил свои шрамы Аль Капоне, почему дело Джека Потрошителя вызвало такой резонанс и многое, многое другое.
Книга посвящена исследованию семейных проблем современной Японии. Большое внимание уделяется общей характеристике перемен в семейном быту японцев. Подробно анализируются практика помолвок, условия вступления в брак, а также взаимоотношения мужей и жен в японских семьях. Существенное место в книге занимают проблемы, связанные с воспитанием и образованием детей и духовным разрывом между родителями и детьми, который все более заметно ощущается в современной Японии. Рассматриваются тенденции во взаимоотношениях японцев с престарелыми родителями, с родственниками и соседями.
В монографии изучается культура как смыслополагание человека. Выделяются основные категории — самоосновы этого смыслополагания, которые позволяют увидеть своеобразный и неповторимый мир русского средневекового человека. Книга рассчитана на историков-профессионалов, студентов старших курсов гуманитарных факультетов институтов и университетов, а также на учителей средних специальных заведений и всех, кто специально интересуется культурным прошлым нашей Родины.
Книга посвящена исследованию исторической, литературной и иконографической традициям изображения мусульман в эпоху крестовых походов. В ней выявляются общие для этих традиций знаки инаковости и изучается эволюция представлений о мусульманах в течение XII–XIII вв. Особое внимание уделяется нарративным приемам, с помощью которых средневековые авторы создают образ Другого. Le present livre est consacré à l'analyse des traditions historique, littéraire et iconographique qui ont participé à la formation de l’image des musulmans à l’époque des croisades.
Пьер Видаль-Накэ (род. в 1930 г.) - один из самых крупных французских историков, автор свыше двадцати книг по античной и современной истории. Он стал одним из первых, кто ввел структурный анализ в изучение древнегреческой истории и наглядно показал, что категории воображаемого иногда более весомы, чем иллюзии реальности. `Объект моего исследования, - пишет он, - не миф сам по себе, как часто думают, а миф, находящийся на стыке мышления и общества и, таким образом, помогающий историку их понять и проанализировать`. В качестве центрального объекта исследований историк выбрал проблему перехода во взрослую военную службу афинских и спартанских юношей.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.
Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям.
Сборник «СССР: Территория любви» составлен по материалам международной конференции «Любовь, протест и пропаганда в советской культуре» (ноябрь 2004 года), организованной Отделением славистики Университета г. Констанц (Германия). В центре внимания авторов статей — тексты и изображения, декларации и табу, стереотипы и инновации, позволяющие судить о дискурсивных и медиальных особенностях советской культуры в представлении о любви и интимности.
Сборник составлен по материалам международной конференции «Медицина и русская литература: эстетика, этика, тело» (9–11 октября 2003 г.), организованной отделением славистики Констанцского университета (Германия) и посвященной сосуществованию художественной литературы и медицины — роли литературной риторики в репрезентации медицинской тематики и влиянию медицины на риторические и текстуальные техники художественного творчества. В центре внимания авторов статей — репрезентация медицинского знания в русской литературе XVIII–XX веков, риторика и нарративные структуры медицинского дискурса; эстетические проблемы телесной девиантности и канона; коммуникативные модели и формы медико-литературной «терапии», тематизированной в хрестоматийных и нехрестоматийных текстах о взаимоотношениях врачей и «читающих» пациентов.
Сборник «Религиозные практики в современной России» включает в себя работы российских и французских религиоведов, антропологов, социологов и этнографов, посвященные различным формам повседневного поведения жителей современной России в связи с их религиозными верованиями и религиозным самосознанием. Авторов статей, рассматривающих быт различных религиозных общин и функционирование различных религиозных культов, объединяет внимание не к декларативной, а к практической стороне религии, которое позволяет им нарисовать реальную картину религиозной жизни постсоветской России.