Где ты? [=Из Парижа] - [5]
Лео. Тьян. Сбежали, все-таки, наши подруги.
Серж. Ты что? Куда?
Лео. В Россию, куда.
Серж смотрит на Лео. Лео смеется.
Лео. Вот у тебя рожа ржачная. Да, успокойся. Ты чё, не видишь — вон, их сумки. Ну, ты, Серый, паникер.
Серж. Я не паникер. Просто я не хочу, чтобы они уходили… Она такая особенная. В ней есть что-то от тигрицы. Она — как императрица. Ей надо царствовать. А ей не дают. И она от этого, как бы, злится… Но все у нее будет хорошо.
Лео. Тебя что, до сих пор прёт?
Серж. Нет! То есть — да, но это не из-за травы. Это из-за Саши.
Лео. Ты, Серега — псих и маньяк. И все из-за воздержания!
Серж улыбается. Он вдруг неуклюже обнимает Лео, обхватив его сбоку за плечи.
Серж. Спасибо, что пригласил ее. Спасибо тебе… Твоя Наташа тоже очень красивая и веселая.
Лео высвобождается из объятий друга.
Лео. Не называй ее «Наташа». Тут так русских проституток зовут.
Серж. Что, всех?
Лео. Их не на самом деле так зовут. У них просто здесь никнейм такой.
Серж. А, окей… А ты, с Каролин уже, значит, все?
Лео. Пусть катится эта Каролин… Вчера весь вечер имела меня в мозг.
Серж. Из-за Маши, да? Или из-за Стефани?
Лео. Да какая разница, мерде? Ей, думаешь, нужна причина, чтобы иметь меня в мозг?
Серж. Ты уже решил, с кем ты теперь будешь?
Из-за двери в спальню слышатся приглушенный шум и голоса. Лео смотрит туда.
Лео. В общем, да.
Серж. Хорошо, наверное, — когда столько выбора?
Лео. Выбор, на самом деле, всегда один. Его просто надо сделать.
Дверь в спальню открывается. Появляются Наташа с Сашей. На голове у Наташи — маленькая черная шляпа.
Наташа. Вы за нами скучали?
Серж. Безумно.
Наташа(крутится, демонстрируя шляпу) Смотрите, что я нашла у вас — дан ле будуар. Это твое или твое?
Серж смотрит на Лео.
Лео. Это — ничье.
Наташа. А мне идет?
Лео. Очень.
Наташа. А может, Сашке она больше пойдет?
Саша. Не надо.
Наташа. Да, ладно, чё ты? Жалко померить?
Наташа надевает на Сашу шляпу.
Наташа. Ой. Ты так, прямо, вылитая француженка. Тебе всегда нужно носить шляпы. Везде. Даже в постели не снимать. Особенно, когда с кем-то.
Саша. Мерси. Я подожду еще полгода.
Наташа. Ах ты, петасс! Сучка!
Серж(Саше). Ты, правда, очень похожа на француженку.
Лео. Ты же сказал, что Саша похожа на злую тигрицу.
Саша. Чего??
Серж не знает — куда себя девать. Саша отдает шляпу Наташе. Та снова ее надевает и сдвигает набок.
Наташа(заметив бутылки). А-а-а… Кальвадос. (подбегает к столу) Жадор! Ой, его тут так мало! Можно, он будет только мой? Можно? Можно? Плииииз!
Лео. Да, без проблем, вообще.
Наташа. Ой, мальчики — я вас обожаю!
Серж. Сашенька, а ты что будешь пить? Сухой мартини или кофейный ликер?
Саша. Нет, мерси, я больше не хочу пить.
Наташа. Слышь, Сашка. Ты, это… харэ выёживаться, оке? Мы чё, будем тут бухать, а ты будешь сидеть, на нас смотреть? Чё за дела, вообще?
Саша. О-ля-ля… Тю те кальм, а? Хорошо, я буду мартини.
Лео Получается, нам с Сержио достается кофейный ликер.
Саша. Нет-нет, вы можете со мной. Я не жадная, я поделюсь.
Наташа. А я жадная! Я — большая жадная петасс!
Все разливают напитки по бокалам, из которых пили вино.
Лео. За что пьем?
Серж. За самых прекрасных девушек из самой прекрасной страны!
Смешки.
Лео. Давайте просто — за прекрасных девушек. За вас, девушки.
Все отпивают из своих бокалов.
Наташа. М-м… кальвадос… Последний раз я пила его в Провансе, на свадьбе у Инки Кузнецовой. (Саше) Помнишь Инку Кузнецову? Она в прошлом месяце родила.
Саша. Кого?
Наташа. Девочку. Назвали, знаешь как? Подожди… Я специально запомнила, чтоб поржать… Анна Мария Шарлотта Капусин.
Девушки смеются.
Саши. Мощно.
Наташа. Вот что с людями делает Франция!
Еще немного смеются.
Серж(Саше). А ты — какого города мисс?
Саша. Чё?
Серж. Ты — мисс красоты какого города?
Саша с Наташей снова прыскают от смеха. Саша первая берет себя в руки.
Саша. Сорри… Я из Питера. Точнее, из-под Питера. Ты же про это спрашивал?
Серж. Слушай, так здорово, что ты из Питера… из-под Питера. Я так сразу и подумал, что ты из Питера… из-под Питера.
Наташа, прильнув к Лео, что-то шепчет ему на ухо. Лео улыбается и смотрит на Сашу.
Саша. Серж.
Серж. Да, Саша?
Саша. Чем ты занимаешься по жизни, Серж?
Серж. Я… (оглядывается на Лео, который продолжает шушукаться с Наташей) Ну, я изучал в колледже экономику. У себя, в Лондоне. Потом я понял, что мне это… Что это, как бы, не мое. Подумал стать архитектором, но с этим тоже не получилось. После этого я решил взять себе некоторое время, чтобы отдохнуть и подумать… определиться, что я хочу… Ну, я поездил по миру где-то год. Потом вернулся и решил, что Париж — это хорошее место для… Ну… для кино… Чтобы заниматься кино.
Лео что-то шепчет на ухо Наташе. Та умирает со смеху.
Саша(скучает). Потому что это — родина кино?
Серж. Что?
Саша. Потому что, Франция — это родина кино?
Серж. А это родина кино?
Пауза. Саша оборачивается на Наташу, чей телефон начинает петь арию Квазимодо из мюзикла «Собор Парижской Богоматери». Наташа замирает со звенящим телефоном в руках, будто принимает очень важное решение. Вдруг она крепко хватает Лео за руку и отвечает на звонок.
Наташа(в трубку). Уи, Жан-Кристоф… (пауза. Жан-Кристоф говорит ей что-то в трубку. Она слушает и смотрит на Лео)
Пьеса участник фестиваля «Любимовка».Для характеристики пьесы подойдут следующие слова: одиночество, встреча, отчужденность, идеалы. Наполненный грезами женский мир, и очень реальный, закрытый мужской мир. Или же нерешительность прикрытая побегами в удобный мир — каждый читатель решает сам.
Четверо путешественников, в надежде на новую жизнь, уезжают в Париж. Однако, сбежав от одних проблем, герои приобретают другие.
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
«Дыхание жизни» — пьеса «на двоих», для двух актрис «за пятьдесят», имея в виду, что молодость, о которой они вспоминают в наши дни, пришлась на конец 60-х. Одна приезжает в гости к другой, которая теперь в уединении живет на острове. Приезжает, чтобы поговорить о мужчине своей жизни. Который был у них один на двоих. То есть это разговор о мужчине их жизни, при том, что одна, если верить ее словам, никогда ему не изменяла, он был для нее — единственным, а молодость другой прошла в радостях молодежного протеста, то есть в вольных американских и английских компаниях, где нравы, известно, не были строгими.
Немолодая и небогатая супружеская пара живет надеждой на выигрыш в лотерею. Их мечта сбывается. Большие деньги круто меняют жизнь этих людей, но совсем не в лучшую сторону.
Три вдовушки собираются раз в месяц, чтобы попить чайку и посплетничать, после чего отправляются подстригать плющ на мужних могилах.Едва зритель попривыкнет к ситуации, в ход пускается тяжелая артиллерия — выясняется, что вдовы не прочь повеселиться и даже завести роман. Так, предприимчивая Люсиль хочет устроить личную жизнь прямо на кладбище, для чего знакомится с седовласым вдовцом, пришедшим навестить соседнюю могилу.Через три часа все кончится, как надо: подруги поссорятся и помирятся, сходят на свадьбу некой Сельмы, муж которой носит фамилию Бонфиглисрано.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.