Где папа? - [20]
— Это солнце? — тихо спросила я у мамы.
— Луна! — ответил Костя. — Солнце сзади!
Ирка фыркнула. Я почувствовала, что меня укачивает, но промолчала. Хватит с меня насмешек этих двоих.
— Будешь?
Мама протянула мне йогурт в бутылке. Он неожиданно оказался тёплым.
— Грела тебе в руках, — объяснила мама.
— Спасибо.
— Это Костя всем купил перед отъездом.
Я отвернулась к окну. Нам теперь по гроб жизни надо будет Костю благодарить?
— Приехали! — сказал Костя и свернул с большой дороги на сельскую.
За окном была обычная деревня. Покосившиеся домики, тёмные заборы, собаки, лающие за ними, тётка, закутанная в платок.
А потом мы подъехали к кирпичному зданию. В торце — будка и шлагбаум. Перед ним стояли красные «жигули». За шлагбаумом — внутренний двор. В его конце — ещё одно небольшое здание, с крылечком под козырьком. Мама сказала, что в том здании — проходная, за ней — колония. А в большом кирпичном — комната ожидания. Вход в неё сбоку, а не через будку в торце. Мы должны пойти туда, подать заявки на встречу с папой и ждать, пока нас к нему пустят.
Все эти здания были мрачными, а охранник из будки что-то кричал на таджиков, которые вылезли из красных «жигулей». Таджики непонимающе переглядывались и прятали руки в карманы джинсовых курток. Не знаю, в чём виноваты они перед охранником, но одеты они были точно как психи: кто в такой минус выйдет на улицу в джинсовых куртках с отворотами из белого искусственного меха?
А может, им больше не в чем? На секунду у меня сжалось сердце — то ли от стыда, что у меня есть в чём, то ли от жалости, — но потом я посмотрела на проходную, за которой начиналась колония, и оно радостно забилось.
Ещё чуть-чуть, и я увижу папу. Ещё капельку — и я его обниму!
Приехали?
— Мам, смотри, твой язык, — сказала Ирка, кивнув на горшок, из которого бодро торчали длинные и широкие тёмно-зелёные листья.
Мама оторвалась от заявления, в котором перечисляла вещи, привезённые папе, и стала писать просьбу пустить нас с Иркой на краткосрочное свидание, а её — на долгосрочное.
— Угу, — сказала она, — сансевьера. Ир, дай свой паспорт.
— Почему мамин? — спросила я шёпотом.
— Тёщин язык, — пояснил Костя и подмигнул Ирке.
Я отвернулась, хотя смотреть было не на что.
Маленькая комнатка. Два пыльных дивана и несколько табуреток. Стол, за которым сидит парень и читает книгу про йогу. Спортивный такой парень, в футболке, руки накачанные. Носатый очень, а так — почти симпатичный. Спокойный такой, вежливый. Он выдал нам бланки для заявления, то есть обычные листки бумаги, на которых мама написала: «Заявление, прошу разрешить мне свидание…», ну и так далее.
В углу тихо шипел телевизор с серым экраном.
— «Войну микробов» показывают, — сказал Костя, кивая на экран.
Ирка хихикнула.
Ещё там было несколько тёток, они тоже пришли на свидание. Одна, в длинной шубе и вся в кольцах, сказала, что приезжает в последний раз. Следующий — на воле.
Мама посмотрела на неё долгим взглядом. Потом снова начала писать.
В комнате было две пары часов — настенные и будильник на телевизоре. Обе показывали неправильное время. Может, тут им, в колонии, всё равно, сколько времени? Интересно, как ориентировался парень, который читал про йогу? Дело в том, что мы ждали девяти часов.
В девять он позвонит по телефону и спросит разрешения, чтобы мы назвали свои фамилии. Мы назовём фамилии и к кому идём, а потом нам позвонят по тому же телефону и скажут, что можем идти к проходной. У них тут всё так — сплошные разрешения и порядки. Мама всё время в напряжении.
— Этот парень тоже заключённый, — прошептала Ирка, — видишь, на нём одежда такая.
— Откуда ты знаешь?
— Мама сказала.
— А папа… тоже так может работать?
— Нет, он в колонии. А этот на поселении. Живёт в общежитии. Работает в тюрьме. Потом его отпустят, и он уедет.
— А как туда попасть?
— Сложно. Мама говорит, не раньше мая. А то и сентября.
У меня в сердце стало холодно, но я постаралась этот холод придушить.
— Погоди! Если ты на поселении, можешь разгуливать, где хочешь?
Парень отрывается от книги и улыбается мне. Он обычный, темноволосый, только нос крупный. И взгляд нормальный, добрый. Даже и не скажешь вот так по человеку, что на самом деле он в тюрьме сидит.
Я прикусила язык. А по папе скажешь, что ли?! Я его давно не видела, но уверена — он нормальнее нормальных!
А парень сказал:
— Я не могу разгуливать, где хочу.
Значит, слышал мои слова. Я смутилась, но он правда был удивительно спокойный, потому что принялся объяснять:
— У нас перекличка каждые два часа. Проверка. Во дворе. Но, конечно, свободы побольше, чем у ваших. В магазин можно ходить. Хотя там мало что есть. Вот яиц нет, например, представляете?
Мама что-то хочет у него спросить, но он бросает взгляд на часы, которые висят на стене, и говорит:
— Пора!
Звонит. Потом к трубке подходит мама и говорит папину фамилию, год рождения и номер отряда. И наши фамилии. И года рождения. И вдруг мамины глаза расширяются.
— Как? — бормочет она. — Как нельзя? Но… Но я прошу вас! Мы из Москвы четыре часа добирались. Я… тут сложно. Да… хорошо. Простите. Поняла.
Мама садится в кресло, растерянно глядя на нас. Трубку уже берёт тётка в шубе. За ней в очередь встаёт дядька в кожаной куртке.
Каждое лето я провожу в небольшом селе Аксиньино, под Звенигородом. Однажды я услышала историю о девочке из соседней деревни, которая пыталась навещать бабушку-соседку. Казалось бы, что тут такого? Однако на девочку ополчились все: и родители, которые считали, что она напрасно теряет время, и друзья, которые не видели смысла в том, чтобы ходить в гости к чужому пожилому человеку. Девочка взбунтовалась, но родители настояли на своём: она не должна тратить время на то, без чего, по их мнению, можно легко обойтись.
Повесть Юлии Кузнецовой «Дом П» – это рассказ о самой обычной семье, с мамой, папой, двумя дочками и бабушкой. Папа Сережа и мама Таня ходили на работу, Вика – в школу, Тина – в сад. А бабушка Женя сидела дома. Она была очень доброй, заботливой и больше всего на свете боялась огорчить сына, папу девочек, ну и, конечно, остальных членов семьи. Например, чтобы никого не пугать, она не говорила, что вообще-то не сериалы смотрит, а занимается боксом. Однажды папа встретил своего одноклассника, и тот рассказал ему, что он теперь директор одного чудесного места, где старички и старушки могут отдохнуть от забот.
«Курсы и море» – эти слова, произнесённые по-испански, очаровали старшеклассницу Машу Молочникову. Три недели жить на берегу Средиземного моря и изучать любимый язык – что может быть лучше? Лучше, пожалуй, ничего, но полезнее – многое: например, поменять за те же деньги окна в квартире. Так считают родители.Маша рассталась было с мечтой о Барселоне, как взрослые подбросили идею: по-чему бы не заработать на поездку самостоятельно? Есть и вариант – стать репетитором для шестилетней Даны. Ей, избалованной и непослушной, нужны азы испанского – так решила мать, то и дело летающая с дочкой за границу.
Эта книга — сборник весёлых рассказов о девчачьей дружбе. Хорошо, когда подружка рядом и готова прийти на помощь. Тогда и к зубному идти не страшно, и с грудным младенцем справиться пара пустяков, и любая диета нипочём. А если случается ссора, то за ней всегда следует примирение. Ведь у настоящих подружек, как поётся в известной песне, всё пополам: и огорчения, и радость.Для читателей среднего школьного возраста.
Гришка невыносим, а мама его постоянно поддерживает! В этом Маша уверена на все сто. Маша — вредина, которая вечно маме поддакивает! В этом ни капли не сомневается Гришка. А мама считает, что у нее замечательные дети, пусть с ними и не всегда просто. Гришка и Маша — брат с сестрой, которые ссорятся и мирятся по три раза на дню. Даже на каникулах, даже любуясь красотами Старого города и Домским собором, даже когда оба уже и ссориться устали, и мириться. Следить за их весёлыми каникулами в Риге именно поэтому так увлекательно: энергия у обоих не заканчивается, а умение попадать в забавные истории — только развивается день ото дня! Зоопарк, музей шоколада, купание в ледяной Балтике — развлечений у Маши, Гришки и их родителей хоть отбавляй.
«Первое апреля» — сборник смешных рассказов о забавных проделках современных мальчишек и девчонок в школе и дома.Авторы этой весёлой книги — замечательные прозаики и поэты, пишущие для детей, лауреаты многих литературных премий Сергей Махотин, Тамара Крюкова, Елена Габова, Анна Никольская, Владимир Борисов, Юлия Кузнецова, Анна Игнатова, Дмитрий Сиротин.Для среднего школьного возраста.
Героиня этой книги — смешная девочка Иринка — большая фантазерка и не очень удачливая «поэтесса». Время действия повести — первые годы Советской власти, годы гражданской войны. Вместе со своей мамой — большевичкой, которая хорошо знает узбекский язык, — Иринка приезжает в Ташкент. Город только оправляется от недавнего белогвардейского мятежа, в нем затаилось еще много врагов молодой Советской власти. И вот Иринка случайно узнает, что готовится новое выступление против большевиков. Она сообщает старшим о своем страшном открытии.
Лакский писатель Абачара Гусейнаев хорошо знает повадки животных и занимательно рассказывает о них. Перед читателем открывается целый мир, многообразный, интересный. Имя ему - живая природа.
С самого детства мы пытаемся найти свое место под солнцем — утвердиться в компании друзей, завоевать признание или чью-то любовь, но каждый действует по-своему. Эта история о девчонках с твоего двора, подругах. Леся старается всем угодить, но в поиске всеобщего признания забывает о себе. Ира хочет главенствовать, не понимая, что превращается в тирана. Наташа живет прошлым. А Симкина выбирает путь аутсайдера.
Сказка о потерянном или потерявшемся коте и приятном пути домой. Продолжение сказки «Фея на венике». Щенка Тобика и его волшебных друзей ждут новые приключения — на даче!
«В джунглях Юга» — это приключенческая повесть известного вьетнамского писателя, посвященная начальному периоду войны I Сопротивления (1946–1954 гг.). Герой повести мальчик Ан потерял во время эвакуации из города своих родителей. Разыскивая их, он плывет по многочисленным каналам и рекам в джунглях Южного Вьетнама. На своем пути Ан встречает прекрасных людей — охотников, рыбаков, звероловов, — истинных патриотов своей родины. Вместе с ними он вступает в партизанский отряд, чтобы дать отпор врагу. Увлекательный сюжет повести сочетается с органично вплетенным в повествование познавательным материалом о своеобразном быте и природе Южного Вьетнама.
Автобиографические рассказы известного таджикского ученого-фольклориста и писателя о своем детстве, прошедшем в древнем городе ремесленников Ура-Тюбе. Автор прослеживает, как благотворно влияло на судьбы людей социалистическое преобразование действительности после Октября.
В непримечательном маленьком городишке, где-то под Костромой жизнь давно расстроилась и теперь больше походит на горячечный сон. Жители ищут мифический метеорит, выращивают анаконд в бане, играют в американский футбол и сжигают собак на погребальных кострах.Вокруг города зияют в земле необъяснимые и зловещие провалы, будто по инерции из старых шахт продолжают взлетать ракеты. А главный герой Никита Слащёв выбирает между жизнью и смертью.
Коля Кашкин и другие слегка взрослые герои этой повести подолгу живут в больнице. Никто из них не выписывается оттуда навсегда. Все возвращаются — рано или поздно.Писатель Николай Назаркин едва упоминает диагнозы, совсем не описывает болезненных процедур, больничной тоски и страхов: его интересует жизнь. Занятия, приметы, привычки и фантазии неунывающих пациентов детской больницы колонистов Мандариновых островов.