Гарольд и Мод - [5]
. Это моя тачка у вас.
МОД. Ах, вот как? Ну что ж, благодарю вас. Думаю, она нам больше не нужна. Пойдемте, Гарольд.
САДОВНИК. Минутку! Что это вы здесь делаете?
МОД. Сначала я выкопаю здесь яму, а потом…
САДОВНИК. Вы не имеете права копать ямы. Здесь кладбище.
МОД. Успокойтесь, я никого не собираюсь хоронить! Я только посажу это дерево. Объясните ему, Гарольд!
САДОВНИК. Минутку! У вас есть на это разрешение? Вы обращались к администрации?
МОД. Когда это я могла обратиться к администрации? Я решила это сегодня утром.
САДОВНИК. Мадам, вы не имеете права приходить сюда и начинать копать ямы.
МОД. Я не копаю ямы. Я сажаю дерево. Здесь будет очень хорошо, как только оно подрастет. Оно вам очень понравится. Вот увидите!
САДОВНИК. Не надо говорить это мне.
МОД. Кому же тогда? Отцу Финнегану, может быть? Я уверена, что он поймет. (Зовет.) Отец Финнеган! Ау! Ау! (Она кладет пальцы в рот и издает резкий свист. Улыбается, потом машет рукой. Очевидно, он ее видит, но отворачивается.) Думаю, он меня не узнал. (Кричит громче.) Отец Финнеган! (Свистит снова.) Ну вот, он идет.
СВЯЩЕННИК (входит весьма рассерженный). Мадам, не следует так свистеть. У меня сейчас как раз служба…
МОД. Отец мой, это вопрос жизни и смерти.
СВЯЩЕННИК. Для кого?
МОД. Для этого маленького деревца.
СВЯЩЕННИК (садовнику). Что здесь происходит в конце концов?
САДОВНИК. Они собираются копать яму, а шеф не разрешает копать здесь ямы.
МОД. Не разрешает? Да за кого он себя принимает? За бога — отца?
САДОВНИК (священнику). Вы бы лучше сказали этим двоим, чтобы они все унесли, иначе мне придется о них доложить.
МОД. Как вы можете просить его об этом! Отец Финнеган — служитель Бога. Он посвятил свою жизнь милосердию, помощи слабым и угнетенным! И вы думаете, что он повернется спиной к этому деревцу? Ответьте ему, отец мой…
СВЯЩЕННИК (в затруднении). Но, если…
МОД. Это невозможно! Совершенно невозможно! Гарольд, принесите дерево.
САДОВНИК. Очень хорошо, мадам, я вас предупредил. Я пойду за моим начальником. И в другой раз оставьте мою тачку там, где она стояла. (Выходит недовольный, забрав с собой тачку.)
Гарольд продолжает держать деревце и намеревается уйти.
МОД. В другой раз я уж, конечно, не приду сюда! Что-что, а места хватает!
СВЯЩЕННИК. В самом деле, может быть, вы могли бы унести его в другое место? Дело в том что у вас нет разрешении копать здесь, и если главный садовник скажет, что вы должны отсюда уйти, то лично я ничего не могу сделать.
МОД. Так вы против нас? Вы тоже?
ГАРОЛЬД (вступая в разговор). В самом деле не думаю, что…
МОД (перебивает его). Но я его не обвиняю, вовсе нет! (Священнику). Я уверена, что у вас есть свои причины. Я на вас не сержусь.
Появляется садовник. со своим ШЕФОМ, человеком высокого роста, которого не проведешь.
ГЛАВНЫЙ САДОВНИК. Итак, кто-то, кажется, собирается копать яму и посадить дерево?
САДОВНИК. Это она. И парень.
МОД. Господа, поберегите слюну! Ваше отношение заставило меня переменить намерения. Здесь неблагоприятная обстановка для выздоровления. Мы посадим его в другом месте. В лесу.
ГАРОЛЬД. Где?
МОД. Пойдемте! Довольно разговоров. Оставим их один на один с совестью. (Берет лопату и уходит.)
Гарольду, который все еще держит деревце, остается только следовать за ней. Садовник смотрит им вслед.
ГЛАВНЫЙ САДОВНИК. Вы правы, Жиббон, они совсем чокнутые. (Священнику.) Это ваша подруга?
СВЯЩЕННИК. Просто знакомая. Вчера мы встретились в первый раз. Она выражает свои мысли… очень необычно.
ГЛАВНЫЙ САДОВНИК. Если все ее идеи того же сорта, скажите ей, чтобы она лучше держалась подальше. Законы существуют не зря.
СВЯЩЕННИК. Я вас понимаю… Теперь я должен вернуться к своим обязанностям.
Он уже поворачивается, но садовник, который смотрит вдаль, вскрикивает, обращаясь к нему.
САДОВНИК. Скажите, отец мой, не на вашей ли машине они уезжают?
СВЯЩЕННИК (смотрит. Он от удивления открывает рот. Слышен шум удаляющейся машины.) В самом деле… Это моя машина!
Дом Мод. Мод подходит к дому, следом за ней Гарольд, несущий деревце.
МОД. Великий Вальтер, знаете ли, Вальтер — отмычка был незаурядным человеком. Удивительный талант. Он воспользовался своим пребыванием в тюрьме, чтобы изучить буддизм, а выйдя из нее отправился в Тибет… Поставьте деревце здесь, пожалуйста… Уезжая, он оставил мне свой набор отмычек. Мне пришлось добавить к ним несколько штук для новых типов замков, но не так много, как можно было предположить. Когда у вас хороший набор в основе, достаточно добавить лишь несколько вариантов.
ГАРОЛЬД. Вы можете забраться в любую машину и уехать?
МОД. Не в любую, я выбираю. Терпеть не могу чехлы из пластика… Вот здесь, прекрасно.
Гарольд ставит деревце.
Мы посадим его в лесу. Завтра с утра, пораньше.
ГАРОЛЬД. Знаете…. я думаю, что не смогу.
МОД (смеется). Не бойтесь, мы не пойдем пешком. Надо найти грузовик.
ГАРОЛЬД. Вы возьмете грузовик?
МОД. Конечно.
ГАРОЛЬД (обращаясь в пространство). Но… Вы уже взяли машину священника, теперь вам понадобился… Что скажут владельцы?
МОД. Какие владельцы? Разве понятие собственности не абсурдно?
ГАРОЛЬД. Вы делаете неприятности людям. Не уверен, что вы правы!
Роман «Призраки Гойи» — одно из ярких событий французской литературы 2007 года. Его авторы — оскароносный режиссер Милош Форман и известный сценарист Жан-Клод Карьер. Нарочито бесстрастный стиль повествования великолепно передает атмосферу Испании XVIII века.Красавицу Инес, музу и модель великого живописца Франсиско Гойи, обвиняют в ереси. Грозная слава инквизиции давно померкла, но церковь из последних сил пытается доказать, что время ее не прошло. Удастся ли художнику спасти женщину, чья красота помогла ему завоевать любовь власти и толпы? Стоит ли идти против системы ради обычной женщины? Имеет ли Художник моральное право рисковать своим даром?История Франсиско Гойи, Инес, монаха-инквизитора Лоренцо, превратилась с легкой руки авторов в масштабное полотно, вобравшее в себя все, чем пронизано творчество великого живописца — трагедию Испании, трагедию художника, трагедию человека перед лицом вечности, ведь как говорит сам Форман: «Самое важное — это история, а не конкретная биография».
Вы привыкли читать с экрана компьютера, мобильного телефона, электронного «ридера»? Вы не ходите в книжные магазины и уж подавно в библиотеки? Вы надеетесь избавиться от книг? «Не надейтесь!» — говорят два европейских интеллектуала, участники предлагаемой Вам дружеской беседы: «Книга — это как ложка, молоток, колесо или ножницы. После того, как они были изобретены, ничего лучшего уже не придумаешь».Умберто Эко — знаменитый итальянский писатель, учёный-медиевист и семиотик. Жан-Клод Карьер — известный французский романист, историк, сценарист, актёр, патриарх французского кинематографа, сотрудничавший с такими режиссерами, как Бунюэль, Годар, Вайда и Милош Форман.Страсть обоих — книги: старые и новые, популярные и редкие, умные и глупые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта пьеса, созданная «в четыре руки» двумя авторами, — одна из самых успешных французских комедий за последние 25 лет. Написанная в самом начале 90-х, комедия сыграна тысячи раз в различных театрах, а одна из последних постановок, в театре Fontaine, была удостоена в 2011 году высшей театральной награды Франции, премии Мольера, как лучший комедийный спектакль.«Чай с мятой или с лимоном» — образцовый пример «театра в театре». Сначала мы видим труппу, репетирующую за несколько дней до премьеры бульварную пьесы из эпохи конца 19 века, с джентльменом-грабителем, собирающимся обокрасть аристократическое семейство.
Преуспевающий парижский адвокат Ален Крамер просыпается на диване в своей гостиной совершенно голый рядом со своим помощником… Ни тот ни другой не могут понять, что случилось и как они здесь оказались: конкуренты? черная магия? вудуизм? На беду, их застает жена Крамера, и тому приходится придумывать все более невероятные отговорки, чтобы сохранить брак. В пьесе, ставшей сенсацией прошлого театрального сезона в Париже (премьера сентября 2014 года в театре Мадлен), соединяются родовые черты водевиля и комедии положений с театром абсурда.
Одесский драматург под кабинетом врача-целителя, обещающего избавить всех от всех недугов, собирает очередь страждущих — целую галерею современных социальных типажей: тут тебе и бизнесмен, и налоговый инспектор, и журналистка, и артист, и судья. В помещение заходят рекламные агенты, пожарные, музыканты и даже работники санэпидемстанции — более тридцати персонажей, которых исполнили двадцать два актера. Весь этот ряд довольно точных социальных портретов драматург свел к сюжету христианского мифа: когда после долгого и изнурительного ожидания все-таки появляется Спаситель — врач, лишенный права на медицинскую практику, но способный исцелять и даже воскрешать, — люди, естественно, предают его.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.