Гамлет - [53]
».
(перевод М. Морозова, IV, 1)
Вспомним еще и слова Клавдия, сказанные им Лаэрту:
«Божественная сила ограждает короля, и предательство способно лишь мельком взглянуть на свою цель, но не в состоянии поступить по своей воле».
(перевод М. Морозова, IV, 5)
Параллельность этих текстов и устанавливает логическую связь: мистическое цареубийство — реальная революция.
Марцелл, ударив Старого Гамлета алебардой, тут же понял, что совершил что-то страшное. И не только потому, что мертвый король сакрален вдвойне (как король и как дух), но потому, что акт осквернения чего-то сакрального, как и акт цареубийства, есть насмешка над тем, кто это совершает.
Марцелл раскаивается, но дело сделано. И всем не по себе. Тогда Бернардо и говорит, что причина ухода короля — все-таки петух, и Горацио хватается за эту версию.
Впрочем, пойманный на вранье или некомпетентности, Горацио всегда умеет выкрутиться.
Горацио:
Можно было, не торопясь, досчитать до ста.
Марцелл и Бернардо:
Дольше, дольше.
Горацио:
Не в тот раз, когда я видел его.
(перевод М. Морозова, I, 2).
У него какое-то странное, отличное от других людей чувство времени:
Гамлет:
Который час?
Горацио:
Думаю, что без малого двенадцать.
Марцелл:
Нет, уже пробило.
Горацио:
Разве? Я не слыхал. Значит, приближается время, когда бродит Призрак.
(перевод М. Морозова, I, 4).
При этом Горацио знает, что надо сделать, чтобы понравиться Гамлету. Когда тот говорит, что Горацио — «самый справедливый изо всех людей, известных ему», он кривится: «О дорогой милорд!..», и Гамлет вынужден оправдываться, мол, он не хотел льстить, зачем, мол, льстить бедняку, у которого нет дохода даже для того, чтобы кормиться и одеваться. По версии Гамлета Горацио не является рабом страстей, поэтому Гамлет допустил его «в сердцевину своего сердца».
Кроме Гамлета у Горацио во всем мире нет близких людей:
«Не знаю, из какой части света может мне быть прислано приветствие, если не от принца Гамлета».
(перевод М. Морозова, IV, 6)
После высылки Гамлета Горацио приходит с доносом на Офелию. По Второму кварто (издание 1604 г.) он является с неким джентльменом, по Первому фолио (посмертное издание 1623 г.) — один. По Второму кварто Горацио сам произносит только слова:
Twere good she were spoken with; for she may strew dangerous conjectures in ill-breeding minds.
(«Хорошо бы поговорить с ней, так как она может посеять опасные предложения в злобных умах».)
(перевод М. Морозова, IV, 5)
По Первому фолио он своим рассказом подводит королеву к произнесению этих слов. И именно Горацио сообщает и о начале восстания Лаэрта и призывает короля спасаться.
По сырой штукатурке сюжета Шекспир прочерчивает графью поступков Горацио (выделим те события, которые мы достраиваем исходя из логики текста):
Горацио пришел с доносом на Офелию, которая говорит о смерти отца и о том, что мир полон подлости. Потом по приказу короля (Follow her close; give her good watch, I pray you…) последовал за Офелией, чтобы «обеспечить ей хороший надзор».
Сразу исполнить поручение нового хозяина ему не удается, поскольку восстание Лаэрта уже началось, и Горацио вынужден вернуться, чтобы предупредить короля о смертельной опасности.
Лаэрт врывается в королевские покои следом за Горацио.
Вновь приходит Офелия, чтобы окончательно попрощаться со всеми и одарить цветами всех, кто после погибнет от яда (Лаэрта, короля, королеву).[70]
Офелия вновь уходит. Поскольку король своего приказа не отменял, Горацио вновь последовал за ней. (Эта ремарка, как и многие другие, в тексте пропущена, но понятно, что, когда король начинает перетягивать Лаэрта на свою сторону, Горацио на сцене уже нет.)
Король уводит Лаэрта беседовать с придворными.
Горацио провожает Офелию до ручья, после сообщает королеве о том, что Офелия утонула, и уходит к себе. Слуга докладывает ему, что явились какие-то матросы с письмами. Глава пиратов (на самом деле он никакой не пират; см. заметку Марка Борнштейна на с. 362) вручает Горацио три письма от Гамлета — одно адресовано Горацио, другое королю, третье королеве. Горацио читает письмо, адресованное ему, но вместо того, чтобы, как просит Гамлет, «устроить доступ к королю» тем, кто принес письма, передает два письма через Клавдио (начальника королевской канцелярии, попавшего на эту должность, очевидно, благодаря созвучию своего имени с именем короля.)
Затем Горацио бежит из Эльсинора.
Король в это время склоняет Лаэрта на свою сторону.
Королю передают два письма от Гамлета. Появляется королева и со слов Горацио рассказывает королю и Лаэрту о смерти Офелии…
Мало того, что у Горацио нет алиби, он еще и сам себя уличает, когда в сцене на кладбище из двух реплик Гамлета мы узнаем, что о восстании Лаэрта (равно как и о смерти Офелии) он принцу не рассказал. Прав Первый могильщик:
«…Если вода идет к человеку и топит его, это значит, что он не топился (а утоплен! — А. Ч.). Итак, тот, кто не виноват в своей смерти, не сокращает своей собственной жизни».
Не ошиблась и королева: смерть Офелии — именно мутная и темная смерть. И эта смерть — вопрос жизни и смерти самого Клавдия, ведь безумная Офелия одним своим видом может поднять и второе восстание против ненавистного датчанам режима (как подняла она первое). И во всей Дании есть только три человека, которые это понимают: сам король, джентльмен-соглядатай (от его услуг Шекспир, впрочем, в поздних редакциях отказывается) и Горацио, который предупреждал королеву (а до нее, конечно, и короля) именно об этой опасности.
