Гамарджоба, панове! - [8]
— Дядь Вов, а в каких войсках в Афгане служили? А ордена есть? А воевали долго? — забрасывал он меня своими вопросами.
— В ВДВ…
— Ух ты! А приёмчики покажете? Камуфляж у вас козырный! Дорогой?
— Медаль «За боевые»…
— А у нас у Деда тоже «Георгиевский крест»…
— Да хорош, Пуля! Пристал к человеку! Давайте так, после ужина сядем и познакомимся основательней. Думаю, так правильно будет, — спокойно и внушительно как-то сказал тот, которого Пуля называл Дедом.
А Пулю я уже ни с кем не перепутаю. Худой, маленького роста, белобрысый и весь острый какой-то. Точно Пуля!
Ужин особого впечатления не произвёл. Одно скажу: было много, жирно и сытно. Служба, брат! Пока ели, я понял, что старшим в группе был Дед. Вторым был квадратного типа парень, с широченными плечами и руками, похожими на совковые лопаты. Все звали его Кирпич. Похож. Ну, а третьим был Пуля, которого я ни с кем не перепутаю. После ужина было «личное время». Кто вцепился в мобильный телефон, в сотый раз, спрашивая типа: «…Ну, как ты там без меня?». Кто гонял мяч по «пионерскому» футбольному полю. А кто, задрав ноги и покусывая длинную сухую соломинку, валялся на травке, подставляя лицо уходящему солнцу. Мы сидели в курилке, принципиально «растопырившись» и заняв обе лавки вокруг врытой бочки для окурков. Курил только один. Самый дохлый. Самый молодой. Пуля. Включив диктофон, я первый рассказал о себе и ответил на вопросы парней. А дальше было интересно.
Дедов Пётр Иванович, позывной «Дед», 35 лет, учитель физкультуры в горном техникуме, родом из Макеевки. Женат, двое детей. Семья проживает в Донецке. Очень хорошо знает область, отлично ориентируется на местности. Награждён знаком отличия «Георгиевский крест» 4-й степени. Командир группы. По характеру спокойный, рассудительный, честный.
Кирпич Василий Иванович, позывной «Кирпич», 27 лет, бывший сержант дорожно-постовой службы, родом из Донецка. Женат, есть сын. Мастер спорта Украины по гиревому спорту, очень сильный физически. Пошёл в ополчение после того, как диверсанты ВСУ подорвали патрульную машину с его лучшим другом. В армии срочную служил в сапёрных войсках, знает на практике минно-взрывное дело. По характеру инициативен, сообразителен, непримирим к врагам.
Сотник Юрий, позывной Пуля, 17 лет от роду, хотя всем говорит, что ему давно 19, типа молодо выглядит. Шкет! Бросил учёбу и сбежал с последнего курса ПТУ, готовящего специалистов для шахт Донбасса. Учился на электрика. Сирота. Бабушку, деда и родную тётку убило во время обстрела окраин Горловки. Два реактивных снаряда «Града» упали на дом, похоронив под стенами дома Юркину семью. Тела даже не извлекали. Что там могли найти? С измальства дед таскал Юрку с собой на охоту, малец отлично стрелял. Поэтому парнишка долго не горевал. Сам себя назначил снайпером, доказав свою меткость в тире. Прибавив пару лет, Юрка достал всех и выцарапал себе почти списанную, старенькую СВД. Сам привёл её в порядок, пристрелял, испытал на передовой и имел три «подтверждения». Ни для кого не тайна, что и позывной он сам себе придумал, отказавшись от красивого позывного — собственной фамилии. Весёлый, добрый малый. Хвастун, но это возрастное.
— Мужики, а, что случилось с этим… с Серёгой? Вместо которого я тут… — поинтересовался я, хотя понимал, что от ответа мало, что зависит.
— С Корневым? Не переживай, живой Серёга. На растяжку «укроповскую» налетел, хотя Кирпич предупреждал его, барана, — ответил Пуля.
— В Ростове в госпитале прохлаждается, ноги посекло ему здорово. Морпех звонил, сказали, что ходить будет на своих, — добавил Дед, невольно вспоминая, как тащили они Корня на себе три километра по лесопосадке, а потом по свежеубранному кукурузному полю.
— Дядь Вов, надо ж тебе позывной придумать. У нас так положено, — задумался вместо меня Пуля.
— А чего думать, у меня в армейке был позывной — «Гвоздь», — честно ответил я.
— Да какой ты «гвоздь» уже, Григорьич? Ты себя видел? Скорее «дюбель»! — хохотнул Вася Кирпич, — старый, гнутый «дюбель»!
— Ну, если у нас позывные от фамилий, то пусть и у него так будет, — оживился Дед, — Насонов значит «Нос». А что? Коротко и понятно.
— Ну, ты придумал, Дед. Был бы у меня нос… — попытался обидеться я, — а то нос, как нос.
— А мне нравится! — авторитетно заявил Пуля и заорал во всё своё детское горло для примера:
— Н-о-о-о-с! Прикрывай!!!
Проходившие мимо курилки ополченцы остановились и внимательно посмотрели в нашу сторону, а ротный даже присел и кобуру расстегнул.
— Да хрен с вами! Пусть будет Нос. Тем более, что меня так в институте звали, — согласился я, понимая на собственном детском опыте, что из моей фамилии, да при хорошей фантазии можно такого понапридумывать.
Дед по секрету сказал, что через три, максимум четыре дня, нас перебросят на передовую. Сначала думали — ротация, а ни фига. На укрепление. Видно что-то затевается. У нас или у них. А у нашей разведроты будет какое-то особое задание. Всё это было сказано под грифом «смотри, никому!». Я наблюдал за Пулей. Тот молча шевелил губами, повторяя услышанное. Видно уже прикидывал в чьи «надёжные» уши можно загрузить эту «секретную» информацию.
Повесть «Звёзды Платона» — первая из нового афганского цикла «Метастазы Афгана». Простым и понятным языком описываются события, непонятной для многих, войны. О бывших школьниках и ПТУшниках, взявших в руки АК, АКМы, АКСы, ПКСы, ПКМы, СВД… Зверею, когда слышу: «Ну, что вы от ребёнка хотите? Мальчику всего 22 года!» Герой повести, гвардии старшина Леонид Анатольевич Платонов, за мужество, отвагу и героизм был награждён двумя орденами «Красной Звезды» и медалью «За Отвагу». Трижды ранен. В 19 лет!!! Главные герои не вымышленные.
«Ещё до завтрака замкомроты сообщил новость — сегодня прибывает пополнение. Сначала на них будет смотреть командир роты майор Чижов, а потом будут распределять по взводам. Второму разведвзводу обещали аж четверых. И не просто пацанят-спортсменов из карантина, от которых ещё мамкиными пирожками за версту несёт, а подготовленных в учебных отрядах по специальному курсу: „Армейская разведка“. К тому же уже по полгода отслуживших и „мама, я хочу домой“ во сне не шепчущих. Личный состав тоже готовился к приёму „карасей“.
«„Это ж надо… такие, зараза, маленькие ручки, а как больно. Уй, бляха! Вот как можно такими пальчиками здорового мужика до слёз довести? Ну, прямо гадюка какая-то!“ А о чём думать, когда из тебя нитки тянут? Ну, да! Нитки! Тянут-потянут, вытянуть, вашу маму, не могут!— Верунь, красота моя, долго ещё? — заискивающе спрашиваю у медсестры, смахивая случайную слезу, пытаясь подхалимажем приблизить конец экзекуции…».
В одном из московских отделов внутренних дел «тащит» службу майор с неприметной фамилией Чапаев. Нет! Не Василий Иванович. Зовут его Андрюхой. За плечами — командировка в горячую точку, на плечах — майорские погоны, а на груди — заслуженный боевой орден, который надевал десять раз за десять лет. У себя в ОВД майор А. В. Чапаев руководит отделом оперативного розыска. Ловит со своими «чапаевцами» бандосов и воров по горячим следам, «препарирует» сексуальных извращенцев. В общем, живет будничной жизнью одинокого опера с погонями, засадами, мордобоем и вечно пустым холодильником. Но однажды в жизни майора Чапаева случается событие гораздо более экстремальное, чем все раскрытые дела ранее, — в его жизни появляются Ксюша и ее маленькая дочь Женька.
Андрей Чапаев — уже известный читателям сотрудник московского уголовного розыска — получает повышение и новое звание подполковника и все с тем же рвением расследует дела. Главному герою предстоит выяснить, кто похитил племянника влиятельного чеченского деятеля; разобраться в перипетиях вендетты в рядах МВД; помочь другу найти насильника жены. Перед подполковником Чапаевым встает дилемма: сознательно пойти на нарушение должностных инструкций, потеряв звезду на погонах, или поступить по совести. Таковы будни оперативного сотрудника уголовного розыска.
Отгремели разноцветные салюты и фейерверки Московской Олимпиады. Улетел, обливаясь слезами, непонятного пола медведь. Отрыдал с прощальной песней товарищ Лещенко. Села подсчитывать дивиденды московская фарца. В столицу нашей Родины начали потихоньку возвращаться проститутки и уголовные элементы. Страна расслабилась. Напряглись только те, кому приказали. Есть такие граждане. С погонами на плечах. У них другие салюты, другие медали. Другие победы и поражения. Другие песни Саши Розенбаума. АФГАН!В книге присутствует нецензурная брань!
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.