Гамарджоба, панове! - [10]

— Виригин Иван, можно «Вира», что на языке такелажников означает — «вверх», — неожиданно громко и чётко произнося каждое слово, начал представление мужчина, — являюсь командиром этого узла обороны. Блокпоста, так сказать. Предлагаю располагаться. К сожалению, ужин — сухпайком. Остальное всё завтра. Честь имею.

А уже завтра мы от «местных» узнали, кто такой был Иван Виригин. Вира был цирковым и работал до войны в областном цирке администратором, откуда и внешность такая незаурядная и одежда из одного патриотичного циркового номера. Иван в отпуске помогал матушке огород сажать и сад опрыскивать от всякой заразы, когда в село вошёл нацбатальон. И Ване, бывшему силовому жонглёру, так не понравилось поведение радикально настроенных самоуверенных мародёров, что он немного вышел из себя. Для начала он вычислил, кто у них старший и решил взять его в плен. Но плена, к сожалению, не получилось. Пришлось закопать под вишней, пока «старэнька маты нэ почула». Этой же ночью спеленал троих нациков, искавших своего пропавшего без вести командира, слегка что-то им поломав и отобрав оружие. Потом реквизировал военный джип, загрузил всё это «добро» и поехал в Донецк записываться в ополчение. Мама сказала, что курчат и козочек она «ни в жисть» не бросит. Поэтому перекрестив Ваню и радикалов-хулиганов, отправила их с Богом.

«Виригинский» блокпост

Слух о том, что на блокпост, как обычный рядовой боец, прибыл известный русский писатель, написавший кучу книжек и ещё большую кучу сценариев к отечественным фильмам, распространился ещё до завтрака. Со мной уважительно и как-то напряжённо здоровались, мягко пожимали руку, знакомясь, и даже прекращали материться, как при учительнице начальных классов. Увидев счастливую рожу Пули, я понял, кто здесь является моим творческим агентом. Все посветлели лицами и тепло посмотрели в мою сторону только тогда, года тот же самый Пуля пролил горячий чай вместо кружки мне на руку. Мной брошенное короткое, но ёмкое и всем славянам знакомое слово, как бы сблизило и объединило «великого прозаика» и «рядового читателя».

Виригин совещался и вводил в курс дела старших групп у себя в закутке, который он называл значительным словом «штаб». Я наглым образом увязался с Дедом и включил диктофон на запись. Остальным, вновь прибывшим, всё то же самое рассказывали местные аборигены. И ещё неизвестно, у кого информация была полней.

— Последнюю неделю, практически каждый день, с разницей в полчаса, не больше, в одно и то же время из лесополосы со стороны позиций ВСУ, выползает на дорогу, которую контролирует наш блокпост, танк Т-64, — рассказывал Вира, — в течении семи-десяти минут делает четыре-пять выстрелов в сторону блокпоста фугасными снарядами, затем выстреливает три дымовые гранаты, ставит дымзавесу и уходит.

— Интересно, а чего это он бронебойно-кумулятивными по вам не шмаляет? — спросил Дед со знанием дела, — большого вреда осколочно-фугасными такой бетонной защите не причинишь.

— Вира, а когда танк начинает по вам работать, куда весь народ прячется? — спросил Кот, командир второй группы, прибывшей вместе с нами.

— Так куда… все сюда и сбегаются, за бетоном то безопаснее. Снаряд, как рванёт, осколки аж траву подстригают. Ты посмотри вокруг. Издолбал всё, сволочь! — нервно ответил Виригин, — и никакого с ним сладу. Что я сделаю? Нашим докладывал. Говорят — держитесь, думаем.

— Слышали, у вас потери были. Танк? — продолжал выяснять Кот.

— Он, тварь несусветная! В первый день врасплох всех застал. Двое наших парней возвращались из лесопосадки, за дровами ходили. А тут этот… Первым выстрелом их. Одного насмерть, а второго ранило. В голову тяжело. В госпитале, без сознания пока. А во втором случае я себя виню. Не уберёг мальчишку.

— А, что случилось то? — спросил Дед.

— У меня тут два брата службу несли. Вот после третьего дня танкового обстрела решил младший брат Сашка Киреенко подбить, значит, эту сволочь. Взял РПГ-7, два запасных выстрела к нему и ночью сам пошёл лесопосадкой. Чтобы ближе к танку подобраться, значит, когда тот на следующий день на прямую наводку выползет. Танк то километра за полтора, а то и больше на дорогу из лесополосы выходил. А РПГ, что? Максимум метров до семисот его взять может. Да и то… Вот и пошёл наш Сашка. Никто о его плане не знал, правда, Кирю, брата своего предупредил. Тот отговаривал, но разве этого малого отговоришь? Дозорного как-то обманул, минное поле сам прошёл, он же его и ставил, правда. Днём, когда танк снова попёр, услышали мы несколько автоматных очередей, но откуда ж нам было знать, что это Сашку нашего «укропы» в плен берут. Киря только вечером признался, стервец. А на следующий день, после того, как танк отстрелялся, с него Сашкино тело скинули. Отдали, значит, нам парня. Киря сам, в полный рост пошёл прямо по дороге и Сашку забрал. «Укропы», правда, не стреляли. Целый день не стреляли, дали похоронить спокойно. Вот такие наши потери, братцы, — глухим голосом закончил свой рассказ Вира.

— Я тебе, Иван Иваныч вот что скажу. В тот день Сашка ценой своей жизни ваши спас. Ты думаешь, для чего этот урод вас десять минут за бетоном держит? Да ещё, наверное, вы и не сразу выползаете. Так, что у «укропов» минут пятнадцать, как минимум есть, чтобы добежать до вашего блокпоста и забросать его гранатами, пока вы прячетесь. Повторяю, как минимум. А обстрелы эти танковые, у вас рефлекс вырабатывали. Танк вышел, — вы попрятались. А конечной целью их было — продвинуться на этом участке на два километра и «сломать» линию фронта, — серьёзным тоном подвёл итог Кот и добавил: — Они в тот раз выслали диверсантов по ваши души, а те на Сашку напоролись. Сашка их не пустил, получается. Ну и не пошли дальше, побоялись.