Галечный ключ. Крымские стихи - [5]

Только за этим в апреле цветет миндаль.

Марточка

Хай, холмы! На мове попробуй move it

Белых мух гладь неровностей не волнует

Их сдувает ниже, к морскому пляжу

А в холмах только ветер пляшет.

Бродят козы, гадят в пути коровы.

Молоко в подойник нальёшь – неровно.

Старенькой кровати подставишь ножки,

Глядь – а мух заменили мошки,

Золотые, в желтых лучах толкутся.

За садами спит виноградник куцый.

Обрезал лозу да обрезал руку,

Кровь напоит корни – и так по кругу.

Кров из красной глины, кровать, коровы,

Ров и крепостной силуэт короны.

Император спит на исходе марта,

Под ногами щит, в изголовье мята.

Прохудилась синяя черепица,

Каплет дождь. Я ладонь протяну – напиться.

Было место встречи, а стало мiсто.

Хмурый пристав за ночь опишет пристань —

Не пристать. Лечу. А вокруг – холмисто.

Талассотерапия

В провинции сплошная благодать.

Родятся персики и яблоки спелеют

Пастушие костры ночами тлеют,

Побит кнутом пифагорейский тать,

В сетях сплошная рыба. Дефицит

Пророков истинных и варварских учений,

Кто сетует, что мало развлечений

Пускай езжает в Рим. Когда Тацит

Твердил о долге службы, наш префект

Внимал и ел. Он слаб в делах чиновных,

Зато всегда горазд найти виновных

И играми произвести эффект.

Ты хочешь в цирк – там будет веселей.

Я ближе берегу. Привет тебе, Таласса!

Живой волны обманчивая ласка

Смывает полный список кораблей

Из памяти. Призвание стареть.

В глухой провинции, с капустой и стихами,

Гетерами, рабами, пастухами

И жизнью, неотмотанной на треть.

Мне хочется прогуливать пешком

Приют тенистого заброшенного парка.

Капризы Парки – мертвому припарка.

Да, Ойкумена – зверь перед прыжком.

Разрушен Колизей, сгорел Сенат

И виллы милые окрест берут на вилы.

Не надо быть раскрашенной Сивиллой

Ни цента не возьмет старик Танат.

У Хроноса похмелье, а Харон

Везет квиритов оптом и со скидкой.

Империя саксонской, готской, скифской

Становится. Какой к воронам трон?

Нам пурпура хватает и щедрот

Пойду сменю испачанную тогу.

Пусть месяц Цезарь движется к итогу

И радостно безмолвствует народ.

Из бука крест. Свирель из тростника.

Уснула Цинтия, бездумна и прекрасна

Провинция нарядна и непраздна

Как бедная Европа.

…Час быка.

Подорожник

Исток. Родник. И небо в роднике —

Такая близь.

Коснись его губами.

Молись, что вник – ты книга между книг.

Шершавыми верблюжьими горбами

Ползут холмы в автобусном окне.

Трясет бродяг, зато земля спокойна.

От койне уцелело лишь арго

И рыжее руно кудрей эфебов

Напоминает – греки далеко

И Одиссею, лотоса отведав,

Не хочется глядеть за окоём,

Он продавец в лачуге «На подъёме»

Где гвозди, жесть, где тазики с бельём

Старухи носят споро. Время в дреме.

Итака? Так… поселок у воды,

Курортный рай для дикарей и кошек,

Лепешки-сыр-вино, аллаверды

И в полночь над палаткой звездный ковшик.

Твердили – карбонарий, лотофоб…

И не таких покоила Таврида.

Утру платком царицы потный лоб.

Обида не обет, дружок, ты ври да

Помни – где-то острова,

К которым мы не плавали ни разу.

Горит огнем волшебная трава,

Но сквозняком с холмов остудит разум.

Проехал грека, мы пойдем пешком,

Взамен имен возьмем чужие ники,

Прикинемся – торговкой, пастушком…

Пускай старик за нас допишет книги.

Корабельная колыбельная

Корабли и колыбели

Одинаковы – качает

Беспокойных пассажиров

Неслучайными ночами.

«Баю-бай» лепечут волны,

«Баю-бай» зевают мамы,

«Баю-баю» вторят звезды,

Свесив головы на мачты.

Далеко до Эквадора,

До экватора не ближе,

Говорят, единороги

Стерли все меридианы.

Карты спутаны и компас

Указал восточный полюс,

Мы плывем из Ленинграда

По фронтиру Атлантиды.

А в глубинах голубые

Улыбаются дельфины

И рассказывают сказки

Непослушным дельфинятам.

Непослушные хвостами

Колыхают колыбели,

Корабли в ночи качают.

Баю-баю, капитаны.

Баю вам, смешным и смелым,

Чудесам, ветрам и бурям,

Берегам, глухим и мглистым.

…Баю-баю, скоро пристань.

Баллада листопада

Нас носит ветром, нас бьет о стекла, нас тянет в воду,

Таких прозрачных, таких осенних, бронзовокожих…

Мы были листья, а стали пятна на старом фото.

Святой сентябрь, спаси случайных твоих прохожих.

Столы асфальта накрыты щедро – бери и царствуй,

Дожди проходят своей дорогой – подставь ладони

Во тьме, казалось, что асфодели – простые астры,

Запахнет горьким, заплачет светлым, вода утонет.

Молчу ночами – а вдруг услышишь мое дыханье,

Придешь к постели, разбудишь сонных ресниц затишье,

Кареты Крыма везут рассветы. В открытой тайне

Скажу – все просто, мы были листья, мы стали выше.

Вдали от дома я кану в небо, оденусь дымом.

Мои законы – моря и реки, пути и трассы.

Таранить стекла, врезаться в воду, писать любимым:

Мы были осень, а стали листья… Кленовый, здравствуй!

Баллада климата

«…Запад есть запад, Восток есть восток

И с места они не сойдут…»

Р. Киплинг

Стук полустанков: Питер, Одесса, Ревель.

Блеск саквояжьей кожи, тряпичный тюк…

Если в глазах свинцом застывает север,

Памятью моря в душу стучится юг.

Строгость и стройность, линии и границы,

Стянут стежком фрегата балтийский плат.

Лед подворотни. Булочная. Синицы.

Маленький кофе в чашке. И шоколад.

Вдоль осевых проспектов метаться птицей,

Биться о стекла, тщетно искать приют…

Голодом гордых город готов гордиться.

Любят – счастливых. Нищим – не подают.

И на морозе солью себя посеяв,

Милый, оставь надежду взойти весной.