Францисканский орден: от апостольского движения к ученой корпорации - [48]
Новые ученые францисканцы предлагали комментировать текст не снаружи, чтобы не перегружать его глоссами, но исследовать его изнутри. «Сумма» Александра Гэльского, «не переставая, описывает Текст, от начала и до конца, являя сам Текст», в отличие от книги «Сентенций», стремящейся к исследованию Текста за его рамками и оттого ставящей себя выше Библии.
Разве это не похоже на постоянное комментирирование "imago Francisci" внутри самого образа Франциска? Могла ли традиция пересмотра «Благочестивой легенды» повлиять на становление схоластического подхода францисканцев? Полагаю, вопрос по-прежнему остается открытым.
Как бы то ни было, при Бонавентуре ученое течение в Ордене усилилось настолько, что еще при жизни Фомы Аквинского францисканцы-августинианцы начали диспуты с доминиканцами-томистами. На 80-е гг. пришлось основное обострение споров.
§ 3. Новый виток конфликтов — новый Орден
Запрет на создание новых нищенствующих орденов, принятый на II Лионском соборе (1274), поставил точку в целой эпохе средневекового монашества. В том же году умер Бонавентура. Результатом его министерства стал выход "Ordo Fratrum Minorum"a на новый уровень институционализации: в нем окончательно оформилось ученое, магистральное направление, а идея преобразования мира проповедью и нищетой стала уделом радикальных групп, вытесняемых из Ордена.
В новом конфликте парижских профессоров и нищенствующих орденов 1282 г.[531] участвовал совсем другой францисканский орден, нежели тот, что участвовал в 50-х гг., это была полноценная оформившаяся ученая корпорация.
К конце XIII в. братья считали себя частью Университета, а не противостоящей ему альтернативной корпорацией. Это показал трехдневный диспут 1286 г. до поводу очередной буллы, расширившей их права и обязанности в области «заботы о душе», традиционной для секулярного клира.
13 декабря 1281 г. папа Мартин IV (1281–1285) издал буллу "Ad Fructus Uberes"[532], в которой дал францисканцам и доминиканцам привилегию на проповедь и исповедь, т. е. на область заботы о душе ("cura animarum"), традиционную для клира. Братья, желающие читать проповедь, должны были пройти экзамен на капитуле, для принятия исповеди выбирались самые достойные. Если прихожанин выказывал готовность исповедаться братьям, то принимал условие, по которому соглашался один раз в год принести покаяние священнику своего диоцеза. При этом членам нищенствующих орденов не было необходимости получать разрешение на "cura animarum" от белого клира.
Около года булла оставалась незамеченной, но, начиная с 1282 г., после диспута в Парижском университете[533], она инициировала новый конфликт клира и нищенствующих орденов, который постепенно развился в серьезный кризис папства, выходящий за обозначенные нами хронологические рамки и поэтому не рассматриваемый в данной книге[534]. Ниже будет рассмотрен центральный эпизод первого этапа конфликта: многодневный диспут 1286 г., в котором принимали участие парижские профессора и нищенствующие ордена.
Через год после выхода буллы, в ноябре 1282 г., группа из пятнадцати парижских профессоров, среди которых были францисканцы[535] и доминиканцы, приступила к схоластической интерпретации указа[536]. Результатом диспута стало появление новой оппозиции клириков против нищенствующих. Во главе оппозиции встали Гийом де Масон, доктор канонического права и архиепископ Амьена, и Гийом де Флавакур, архиепископ Руана. Кроме прочего, они отправили петицию, направленную против миноритов, папе Мартину IV[537]. Это одна из отличительных черт нового конфликта: ранее первыми обвинялись доминиканцы.
В декабре 1286 г. произошло центральное событие данного конфликта — диспут профессоров и школяров Парижа, в котором рассматривалось право доминиканцев и францисканцев принимать исповедь[538]. Диспут был организован «прелатами Французского королевства»[539]. Проводился он в отсутствие глав орденов: генеральный министр францисканцев недавно скончался, а новый еще не был выбран, глава ордена доминиканцев находился в другой стране, братья сами не знали, в какой именно[540].
В первый день на диспут собрались «все магистры и школяры и братья из всех орденов в зале епископа Парижского»[541]. День был посвящен аргументам противников привилегий, настаивавших на их ограничении. Они доказывали, что разрешение на принятие исповеди должны давать епископы диоцезов[542]. Интересно, что в тексте документа доминиканцы и францисканцы названы "Fratres Majores et Minores"[543]. Для парижских профессоров доминиканцы продолжали играть роль основного ордена, они «Старшие братья». Отмечу также — основным дискуссионным оружием парижских профессоров и нищенствующих орденов стала проповедь, излюбленное оружие нищенствующих. Проповедью парижского преподавателя завершился первый день диспута.
