Франц, или Почему антилопы бегают стадами - [37]
Было первое августа 1995 года, срок подачи заявления оканчивался через два дня. Я добровольно вышел к обеду.
Отец, старавшийся после всех этих инцидентов придать впечатление нормальности нашему семейному кругу, радостным голосом Санта-Клауса объявил:
– Мамочка! Франц! Йоханн! Вы не поверите, какая история приключилась со мной сегодня!
И нам пришлось во всех подробностях выслушивать, что такого грандиозного он сотворил сегодня в своей конторе на Вайзенплац.
– Позвонил один клиент, у которого не было справки об НДС, – улавливаете? С января по апрель. Ему была нужна копия… – И дальше во всех подробностях – что сказал один, что ответил другой, где они искали и т. д. – Я, конечно, не могу отойти от телефона, и тут как раз заходят проверяющие из внутреннего контроля и садятся слева и справа от меня на письменный стол…
Не дожидаясь, пока найдется справка об НДС, я протянул отцу лист бумаги.
– Что это?
Документ лежал в современной прозрачной папке с зажимом. Особенно изящным было название: «Ходатайство об апелляции в деле “Обрист против гимназии г. Тун”».
– Не мог бы ты это прочесть и подписать?
– Конечно. Но вначале дослушай рассказ до конца!
Я брел вдоль берега Аре и бросал гальку в армейские здания и рекрутов, стоящих на вахте. Дойдя до Верхнего Беллица, зашел на почту, отправил заказным письмом апелляцию. Меня так и подмывало подскочить к первой попавшейся безвинной прохожей и чмокнуть ее в щечку.
В моей жизни наступил наконец промежуток мира и спокойствия, и я не мог этому нарадоваться. Заявление лежало на почте, ключица зажила, и даже те дни, когда мы с Зульцером возились в грушевой мезге или отдел по борьбе с наркотиками устраивал мне на Сорочьей улице допрос с пристрастием, я вспоминал с благодушием. Мне не требовалось падающей звезды – я и без того был уверен, что мои желания сбудутся. Не так уж важно само будущее. Важнее иметь перспективу будущего.
Вечером я решил зайти в пиццерию. Мне была нужна солидная пиццерия, которая не будет чересчур солидной. Не такая шикарная, где чуть только войдешь, как тебя окружает рой официантов, но достаточно солидная, чтобы не наткнуться на десятиклашек, пьющих горячий шоколад и уродующих подставки для пива. Хорошая пицца, бокал кьянти и забыть все заботы – вот что мне требовалось. Я представлял, как буду потягивать безалкогольное пиво у барной стойки в пиццерии. Суну в рот зубочистку и стану радоваться жизни (это просто, нужно только не упускать случай). Потом выберу себе столик, закажу «quattro stagioni» (самую пеструю пиццу, какую знаю), хотя я не люблю артишоков. Уголок с артишоками я попрошу завернуть и отдам Эм Си Барсуку. Пусть каждому достанется что-нибудь от моего счастья. А если у меня не хватит денег? Тогда пойду к Йоханну и попрошу его оплатить счет.
– Извините, я на минутку, – сказал я официанту, когда тот принес счет. – Принесите мне, пожалуйста, граппу. Двойную.
Я выбрался на улицу через окно туалета.
«А если Йоханн тебе не поможет, что тогда?» – спросила меня забота.
«Тогда и посмотрим», – весело пропела беззаботность.
Камера пыток
Хайнц жил в социальной квартире на шестом этаже старого, обшарпанного дома на Бургштрассе напротив региональной больницы. В доме был лифт, но он не работал. На лестничной клетке воняло канализацией, ступеньки жалобно скрипели. Коридор украшали выцветшие обои. Я перебрался через тощую овчарку, разводившую блох на линолеуме. Было темно, как в шахте, потому что дом стоял у северного склона замковой горы. Пара лампочек могла бы исправить положение, но все патроны были пустые. Йоханн наступил овчарке на какую-то часть тела. Собака взвизгнула и шмыгнула за горшок, в котором досыхал последние дни побуревший столетник. Я повернул голову. Йоханн смущенно улыбнулся. В руках он крепко сжимал бутылку вина, которую купил для Хайнца. Мы побрели дальше по темному коридору. Я шел впереди. Йоханн держался бледной полоски света у стены и осторожно ставил одну ногу перед другой. Временами его куртка со скрипом терлась об обои. Для Йоханна это было приключением. Несколько дней назад он написал директору официальное письмо о том, что прекращает учебу в гимназии ввиду отсутствия удовлетворительных перспектив. Реакция директора осталась неизвестной.
– Как к этому отнеслась твоя мать? – спросил я.
– Она ничего не понимает, – признался Йоханн.
– Когда ты ей сказал, что бросаешь гимназию?
– Мы как раз ехали на «бентли» моего отчима. Она любит иногда водить сама…
– И?
– Она поехала прямо через пешеходную зону в Беллице. И все время кричала: что?!
Пожалуй, мать Йоханна не так глупа, как я думал.
– Значит, она все-таки поняла, что ты это серьезно.
– Она не понимает. Кажется, ее это… ну… беспокоит. Думает, что без аттестата я угожу прямиком в тюрьму. Я пытался ей объяснить. Не уверен, что получилось. Она никак не могла оторвать ногу от педали газа.
Я постучал.
– Надеюсь, ты знаешь, куда пришел, султан. Этот дом стоит в тени замка, а не в его блеске. Тут живет больше нарков, чем в Бронксе.
– Именно это мне и нужно, – сказал Йоханн, красный от смущения. – Нижняя ступень лестницы.
Виноват был Эрйылмаз. Запудрил ему мозги со своим «делай больше, чем от тебя требуют!». Эрйылмаз верил, что Йоханн способен достичь чего-то там высокого, создать что-то экстраординарное. Вот Йоханн и взялся сочинять свою книгу. Наверно, потому, что это проще, чем играть на рояле или изобрести
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Первый лауреат Немецкой книжной премии: лучшая книга 2005 года Австрии, Германии, Швейцарии (немецкий аналог Букера).Арно Гайгер — современный австрийский писатель, лауреат многих литературных премий, родился в 1968 г. в Брегенце (Австрия). Изучал немецкую филологию и древнюю историю в университетах Инсбрука и Вены. Живет в Вольфурте и Вене. Публикуется с 1996 года.«У нас все хорошо» — это нечто большее, нежели просто роман об Австрии и истории одной австрийской семьи. В центре повествования — то, что обычно утаивают, о чем говорят лишь наедине с собой.