Франц, или Почему антилопы бегают стадами - [13]

Шрифт
Интервал

Венесуэла сунула маргаритки в комбинезон рядом с гаечным ключом.

– Мир никогда в жизни не изменится. А я хочу, чтобы что-то менялось. Ты не такой, я знаю. Ты не любитель быстрой езды.

Барсук задрожал от холода. Я положил его обратно в коробку.

– Если ты его выпустишь, он умрет с голоду

Крошечный барсук лежал, свернувшись калачиком, и сосал мой мизинец.

– Придется отнести его в приют, – сказала Венесуэла.

– Что ты! – испугался я. – Его же там кошки сожрут.

– Я пошутила, Франц. На самом деле я хотела подарить его тебе.

Я вскинул на нее взгляд.

– Мне? Серьезно?

Венесуэла улыбнулась. Ее улыбка – будто запах жасмина в каталонских садах. Точь-в-точь.

– Ну давай, Франц, говори уже.

Я расправил плечи.

– Что? Про снос домов и бумажную волокиту?

– Да нет же, – мягко сказала она. – Где Юлиан спрятался? В теплице?

– Затаился в сарае. Уже, наверно, корни пустил. Давай подождем еще минут пятнадцать, пока он не уснет, – предложил я. – Тогда мы с барсуком сможем проводить тебя до работы.

Венесуэла посмотрела на меня так, будто плохо расслышала.

– А что скажет Юлиан, когда проснется, а нас нет?

– Что-нибудь скажет. У него рот, как трактор. Но он ничего не заметит, если мы быстро вернемся.

– Нехорошо получается, Франц. – Она ущипнула меня за руку. – Пошел гулять с братом и бросил его в сарае среди инструментов. – И она прямым ходом двинулась к сараю.

Оттуда раздался глухой звук – Юлиан подхватился и стукнулся обо что-то головой. Он злобно взвыл и принялся поливать весь свет грязью. Видно, спрятался за катушкой со шлангом и собирался коварно схватить Венесуэлу за уши, но бухнулся об полку с садовым инвентарем.

– Ну-ка, братец, надевай теперь шлем, – крикнул я, когда он следом за Венесуэлой вышел из сарая. На лбу у него вскочила шишка, но через три секунды он уже совсем забыл о происшествии и удивленно уставился на коробку.

– Что? – спросил он с любопытством.

Я объяснил.

Юлиан тут же стал гладить барсука. Сказал, что его надо покормить и дать ему имя.

Я сказал, что его надо дрессировать и научить человеческому языку.

Венесуэла сказала, что прежде всего надо отомстить за его мать.

Мы вышли из сада Люти-Браванд.

У садовой калитки Венесуэла поцеловала нас на прощание по-эскимосски, потершись носами сперва с Юлианом, потом со мной, и перешла на другую сторону улицы. Чтобы не впасть в искушение и не крикнуть ей вслед какую-нибудь непристойность (вроде «не сдерживай себя, звездочка!»), я начал думать о том, что заставляет рыбаков на льдинах при минус сорока ходить с открытыми носами.

Я задвинул Юлиана и коробку из-под обуви в дом, выкатил из гаража велосипед и, стоя на залитой солнцем улице, наблюдал за Венесуэлой. Вот она появилась на террасе Нойеншвандера, поправила бейсболку, вытащила гаечный ключ и стала возиться с шезлонгами. Я подумал, что если найду достаточно большой горшок, то вырву целый каштан и поставлю его Венесуэле на подоконник.

Отлеживаюсь

Была суббота, послеобеденное время, я лежал животом на полу моей комнаты, уткнувшись подбородком в ладонь, мусолил конец карандаша и таращился на разлинованный лист бумаги. Мысли постоянно возвращались к последнему уроку экономики.

Я пришел в класс с решимостью отстоять свою позицию и донести до фрау Брунисхольц идеи, озарившие меня в среду утром. Я уговаривал ее прослушать кассету, заливал про «право на шанс» и просил уделить мне всего две минуты ее «драгоценного времени».. В конце концов она сдалась и включила кассету перед всем классом. Скептическое выражение на ее лице постепенно сменилось на удивленное, потом прямо-таки на ошеломленное. Кассету прокрутили от начала до конца – все шестьдесят минут. В двух местах Рэмбо Ридель попросил отмотать обратно, чтобы послушать еще раз. В конце урока фрау Брунисхольц сказала, что выскажется по этому поводу позже.

– Теперь мне можно задавать вам вопросы?

– Вы можете задавать вопросы.

.. Я вытащил карандаш изо рта и торжественно-витиеватым шрифтом вывел вверху листа:


Умные вопросы по экономике


После этого я перевернулся на спину Потом снова на живот. Одолел позыв почесать руку, потом я стал бороться с потребностью заснуть. Мысли то и дело уходили в сторону. Наконец, у меня затекли ноги.

Я встал и прошелся по комнате, что побудило Эм Си Барсука (согласен, имя идиотское) показать нос из-за «Географии Африки». Я вспомнил, что забыл его покормить. Пошел на кухню, открыл банку красных бобов, отнес в комнату, снова лег перед разлинованным листом и стал наблюдать, как ест барсук. Брат уже прошел обследование – неравномерный ритм сердца, как и раньше – и укатил к своему хомяку в спокойную мастерскую в Зимментале (сказав напоследок: «Мой хомяк, твой барсук»). Эм Си Барсук быстро прибавлял в весе и обрастал шерстью, по всей видимости, собираясь превратиться в неуклюжего, коротконогого зверька с белой головой и черными продольными полосами через глаза и уши. Он имел собственные представления о хороших манерах и гадил везде, где придется. Кошачий туалет, который я поставил для него под кроватью, он игнорировал.

Изрисовав чистый лист интернациональными символами мира и анархии, я еще немного посмаковал свой успех, потом вышел из комнаты, отлил, вернулся, скомкал лист, засунул барсука (который ленился бегать сам) в коробку из-под обуви, отправился на остановку, сел в гудливый городской автобус, идущий в Гватт, вышел на остановке «Дуб нищих», купил пива в супермаркете и направился к Хюсейину Эрйылмазу, завхозу.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


У нас все хорошо

Первый лауреат Немецкой книжной премии: лучшая книга 2005 года Австрии, Германии, Швейцарии (немецкий аналог Букера).Арно Гайгер — современный австрийский писатель, лауреат многих литературных премий, родился в 1968 г. в Брегенце (Австрия). Изучал немецкую филологию и древнюю историю в университетах Инсбрука и Вены. Живет в Вольфурте и Вене. Публикуется с 1996 года.«У нас все хорошо» — это нечто большее, нежели просто роман об Австрии и истории одной австрийской семьи. В центре повествования — то, что обычно утаивают, о чем говорят лишь наедине с собой.