Формы реальности. Очерки теоретической антропологии - [82]
Чтобы прийти к признанию собственной женственности, она должна была принять собственное тело, без чего она бы сохранила уязвимость для его функциональной фрагментации <…>. Чтобы добиться условий этого признания, ей не оставалось ничего, кроме того пути, который, казалось, предлагал ей первичный imago, открывавший ей доступ к объекту, а через него — к мужскому партнеру, идентификация с которым делалась возможной благодаря разнице в возрасте, идентификация, основанная на первичном отчуждении, в котором субъект узнает себя как Я…[412]
Я в этой ситуации являет себя только в системе неких «первичных», то есть нарциссических идентификаций с imago, без которых невозможно проникновение в систему обменов. Позже Лакан будет говорить о бунте Доры против ее включения в систему обмена дарами, но пока он утверждает абсолютную необходимость опредмечивания, объективации для вхождения в систему отношений, то есть в то, что Леви-Стросс называл структурой. Отец в этом первом анализе невроза Доры нужен ей лишь для идентификации с ним и установления либидинозной связи с г-жой К. посредством такой идентификации. И хотя на эдиповой стадии отец играет существенную роль в преодолении зеркальной идентификации девочки с матерью, в этом относительно раннем тексте тема эта не получила разработки. В целом этот текст еще целиком лежит в плоскости воображаемого и imago.
Через шесть лет Лакан вновь возвращается к истерии Доры, на сей раз в рамках семинара «Объектные отношения». Сама тема объектных отношений не привлекала большого внимания Фрейда и обсуждается в основном в «Трех очерках по теории сексуальности» (1905)[413]. Здесь Фрейд описывал процесс «нахождения объекта» (Die Objectfindung), который выступает как важная стадия преодоления фрагментированности тела и влечений ребенка:
До сих пор сексуальное влечение было преимущественно аутоэротическим, теперь оно находит сексуальный объект. Доселе оно действовало, исходя из отдельных влечений и эрогенных зон, которые независимо друг от друга в качестве единственной сексуальной цели искали определенного удовольствия. Теперь появляется новая сексуальная цель, для достижения которой взаимодействуют все парциальные влечения…[414]
При этом объекты влечения у мужчин и женщин оказываются разными, но влечения их должны совпадать. Фрейд говорит о важности установления связи между потенциальными партнерами и замечает: «Это похоже на прокладку туннеля с двух сторон»[415]. Таким образом, объектные отношения превращаются в отношения двух субъектов.
В семинаре 1957 года на авансцену выходит отец Доры, то есть носитель пресловутого эдипова комплекса. Его главным свойством является импотенция, о которой Фрейд подробно писал, импотенция, придающая его отношениям с г-жой К. отчетливый оттенок платонических[416]. Лакан еще более решительно подчеркивает значимость этого факта: «Все наблюдения покоятся на центральном понятии импотенции отца»[417]. Значимость этого факта раскрывается в той мере, в какой отец оказывается центральной фигурой в процессе «обмена дарами», но сам он не может предложить ничего, кроме отсутствия фаллоса. Именно это отсутствие и позволяет Лакану перейти от стадии воображаемого к символическому. Лакан замечает, что отсутствие объектного дара со стороны отца только парадоксально усиливает любовь Доры к нему. И далее он объясняет причину этого парадокса:
…в любовных отношениях участвует то, что может быть востребовано как знак любви, всегда нечто такое, что имеет значение только как знак, или, если пойти дальше, не существует большего возможного дара, большего знака любви, чем дар того, чего у тебя нет[418].
Во-первых, здесь следует принять в расчет то, что знак всегда отсылает к отсутствующему предмету. Во-вторых, тут уместно вспомнить критику Мосса со стороны Леви-Стросса, который убедительно показал, что сама персонификация дара, например в хау, не позволяет понять существо структуры обмена, чья функция — установление тесной связи, снятие любой антитезы. В том числе, добавлю я, антитезы между мужчиной и женщиной. Парадоксально, что объектные отношения, о которых рассуждает Лакан, наиболее продуктивно устанавливаются объектом, которого нет. Психоаналитик пишет о том, что обмен дарами устанавливает любовные отношения наилучшим образом тогда, когда в обмен на дар возвращается ничто, «ничто в обмен на ничто — это формула обмена»[419], — замечает Лакан.
В своем (почерпнутом у Леви-Стросса) убеждении, что дар — это лишь нечто, создающее отношения, структуры, но не имеющее собственной значимости, Лакан доходит до утверждения, что выведенная им формула в полной мере относится даже к Богу. Он замечает, что Бог, обыкновенно ассоциирующийся с абсолютной полнотой, чем-то всеобъемлющим, отмечен, однако, величайшей
