— Слышали что-нибудь или нет? — продолжал настаивать Гелбрейт.
— Не слышал, — огрызнулся старик через плечо.
— Это было совсем недавно, буквально несколько дней назад.
— Мне некогда следить за чужими делами.
— Жаль, — Гелбрейт постарался, чтобы в его голосе прозвучало тяжелое разочарование. — Я хотел купить у кого-нибудь подробности для моей газеты. А не подскажете, кто мог слышать? Заплачу за любую информацию.
Миска в руках старика замерла, и вода немедленно отыграла свои позиции.
— Что вы хотите знать?
— Почему сайрены напали на людей, — Гелбрейт достал из кармана пару кредиток.
— Этого вам тут никто не скажет, — старик схватился руками за столб опоры и задрал голову вверх. — Мало ли что у рыбы в голове.
— И все-таки?
Гелбрейт прибавил к двум купюрам третью немалого достоинства, дружелюбие на сморщенном лице аборигена вытеснило раздражение. Тот бросил свою бесплодную борьбу, уселся на лодочную банку и достал сигарету. Гелбрейт спустился по лестнице к самой воде, протянул деньги. Коричневая ладонь сгребла кредитки и непонятно куда спрятала, карманов на штанах старика не было.
— Сайрены вообще-то очень хорошо слышат, — сказал он, затягиваясь с заговорщицким видом. — Гораздо лучше людей.
Мысль была не сказать чтобы оригинальной, а старик не торопился, втягивая в себя едкий дым дешевого синтетика.
— Их что-то раздразнило?
— Вполне возможно.
— Фейерверк или музыка? Или людские голоса?
Старик посмотрел на него долгим взглядом, в котором была доля сочувствия.
— Звуки в воде совсем не то, что звуки в воздухе, — неохотно сказал он. — Сайрены не любят шума. Если бы их раздражала музыка, они ушли бы подальше, а тут полезли в самое пекло. Вот и думайте, почему.
— Может быть, слишком громкий звук вызвал агрессию и желание напасть?
— Может быть, — без энтузиазма ответил старик. — Только я поставил бы на то, что их что-то испугало.
— Что?
— Что-то хуже фейерверка.
Гелбрейт с любопытством посмотрел в его лицо — интересно, подставной или реальный свидетель? Слишком уж вовремя появился и слишком уж был хрестоматиен, эдакий старик и море.
— А раньше хищники здесь нападали на людей? До строительства центра?
— Редко, — старик моргнул выцветшими глазами, отгоняя дым рукой в сторону. — Они не связываются с людьми, только когда раненый или больной окажется за бортом, тогда сожрут, это для них вроде как дармовщинка, но так, чтобы кучей — не припомню. Друг друга жрут — это у них в порядке вещей.
— Хорошо знаете сайренов?
— Ногой за науку заплатил, — он постучал протезом о днище лодки. — Вот и думайте, хорошо или нет, раз рыбачу до сих пор.
Гелбрейт присел на корточки к воде, подтянув штанины с простоватым видом.
— А владелец разрешает ловить на территории центра? — спросил он, кивая на сетку с рыбой. — Вроде бы тут закрытый пляж, туристы… На другой стороне материка это запрещено.
Лицо старика выразило презрение.
— Плевал я на их разрешения, — ответил он. — Мумбаи земля свободная, здесь все равны. От того, что набежали толстосумы, побережье им принадлежать не стало, про ту сторону материка не знаю. Может там и нормально отстегивать кому попало за воду и воздух, а у нас — нет.
— А многие раньше рыбачили в этих местах и перестали?
— Многие, — старик выбросил окурок. — Только не потому, что вы думаете. Море большое, прокормит в любом месте, мы придем и уйдем без шума, никого не беспокоя, а эти нагнали технику, дно повзрывали, заслонок и решеток навтыкали, нормальные люди теперь сюда близко не подойдут.
— Почему? — насторожился Гелбрейт.
Старик молчал, и пришлось снова демонстративно достать и раскрыть кошелек, показав солидное содержимое, но тот посмотрел на деньги совершенно равнодушным и даже насмешливым взглядом.
— В воде много загадок, — сказал он, поднимая весло со дна лодки. — Есть существа пострашнее сайренов. Им ничего не стоит выгнать акул на мелководье и натравить на людей, как собак.
— Вы о сиренах? — Гелбрейт разочарованно поднялся, отряхивая колени. — Так ведь их истребили еще во время первой волны колонизации, такие басни теперь никому не продашь.
— Храни небо несчастных дураков, — фыркнул старик.
— А вы сами их видели?
— Тот, кто видел, уже не расскажет.
Старик сделал несколько энергичных гребков веслом и отплыл туда, где ветер подхватил лодку и потащил прочь от берега. Гелбрейт вернулся на смотровую площадку и направил на нее подзорную трубу. Старик сидел на корме, одной рукой удерживая маленький треугольный парус на носу, другой выбирая из сетки мальков и швыряя их в воду. Грех чрезмерного потребления здешним аборигенам определенно был чужд.
Неожиданно тень снова накрыла площадку на пару секунд, чтобы превратиться в корабль, совершенно отличный от белоснежного «Алькора» — узкий, длинный, красный, похожий на раскаленную иглу, и так же уходящий за горизонт, как та проходит сквозь ткань. Пад в руке Гелбрейта неожиданно ожил, коротко тренькнув, пришлось подождать, пока уляжется звук чужого двигателя.
— С приездом, сэр, — поздоровался он с невидимым собеседником. — Как прошла посадка?
— Нормально, — коротко ответил тот. — Что у вас там? Рассел только что примчался, наплевав на протокол.
