Феромон - [14]

Кое-как дожидаюсь конца встречи. И едва решительным шагом он возвращается в свой кабинет, тут же захожу следом.

— Эйвер, — это всё, что я успеваю сказать, остановленная его свирепым мутным взглядом крокодила-убийцы.

— Не помню, — шевелятся его челюсти, пока сфокусированный на мне деревянный взгляд остаётся неподвижным, — чтобы разрешал тебе входить в свой кабинет без спроса. Это раз. Называть меня по имени. Это два. Ну а про невыполнение своей работы мы ещё отдельно поговорим. Это три.

— Эйвер, я знаю, чего добивается Хиттон, — не обращая внимания на его угрозы, кладу на стол распечатки. — Это его третья сделка по слиянию за последние два года, и ему точно не нужен Роберт Картер в правлении. Нужны только его отели.

— Хочешь сказать, что это поглощение? — склоняется он над бумагами, тут же включаясь в суть.

— Картер уязвим, он выбрал неподходящую страну для строительства и не вернул вложенные деньги из-за напряжённой политической обстановки. И пока конфликт затягивается, он согласен на всё, даже прописать имя «Хиттон» на фасаде своих отелей, лишь бы сохранить их. А Хиттону, наоборот, не нужен балласт. Он оставит самые прибыльные, а остальные отели закроет.

По лицу Ханта ничего нельзя прочитать. Уверена, большую часть того, что я сказала, он знает, но проверить остальное у него просто не было времени. Ива явно сбивает его с толку. Действует так, как она никогда раньше не поступала: неожиданный звонок, внезапная встреча в холле «Блаженного Августина» с клиентом, хотя Хант ехал на свидание с самой Ивой. И вторая поспешная встреча в офисе после бурной ночи, пока Хант не опомнился.

— Я к Картеру, — отшвыривает он бумаги и порывисто встаёт. — И, кстати, — останавливается в дверях, не поворачиваясь, — красивое платье.

— Спасибо! Галстук тоже ничего, — выхожу я вслед за ним.

Хант этого не знает, но в глянцевом полотне стены на пару мгновений отражается его довольно ухмыляющаяся рожа. А потом он исчезает за поворотом к лифтам.

Пусть ухмыляется. Два — два. Это тёмно-бирюзовое платье я всё же выбрала не зря. И кофе с зефиром, уверена, ему тоже понравился.

Но к кофе, как кота к лотку, я его ещё приучу.

А сейчас, надеюсь, он сомкнёт челюсти покрепче на шее этой мелкой хищницы Ивы Уорд, и она оставит затею одержать верх над непобедимым Эйвером Хантом.

Или… он на ней наконец женится.

— Анна, — голос Моргана заставляет меня вздрогнуть. Второй раз за день меня застают врасплох.

— Да, Йорн, — разворачиваюсь на каблуках, скрещивая ноги.

— Ты очень помогла мне вчера, и я не могу устоять, чтобы не оказать тебе ответную услугу, — улыбается он, демонстрируя белоснежные, как ткань его рубашки, зубы.

— Я бы предпочла, чтобы великий Йорн Морган был мне должен, но любопытство не позволит мне отказаться, — киваю на его предложение проследовать в кабинет и внутренне сжимаюсь. Ох, не стоит обольщаться любезностью Йорна, как и его улыбкой.

Они с Эйвером так непохожи.

Как день и ночь. Как север и юг. Как театральные маски: комедия и трагедия.

Темноволосый мрачный строптивый Хант. И худощавый улыбчивый блондин Морган.

При всей своей внешней открытости и дружелюбии Морган хитрее и гибче. А несгибаемый Хант упрямее, вероломнее и жёстче. Когда они работают в паре, нетрудно догадаться, кто из них плохой полицейский, а кто хороший. Но проблема в том, что они никогда не работают вместе.

Есть клиенты Ханта, есть — Моргана. У каждого своя секретарша и подручные. Своя территория, сильные и слабые стороны, свои приёмы работы. А ещё Морган лет на десять старше и питает слабость к орхидеям, современному искусству и темнокожим женщинам. Хоть с этим мне ничего не грозит.

— Я тут навёл кое-какие справки, — пропуская меня в кабинет, Йорн красноречиво показывает глазами в сторону Клары, — и у меня совершенно случайно оказались два билета на премьеру в Оперу.

Жестом иллюзиониста он извлекает из кармана и протягивает два бумажных прямоугольника.

— Опера?! — поспешно пытаюсь превратить вопль ужаса в восторг.

— Соня Йончева в «Тоске», говорят, великолепна, — занимает Йорн место за столом. — Сопрано Тоски и тенор Каварадосси, что, как всегда, играют положительных героев, несомненно, хороши, но мне больше по душе злобный баритон Скапиа. А тебе?

— А я люблю музыку Пуччини, — кручу в руках билеты.

И да, я знаю о судьбе пылких влюблённых, рассказанной в бессмертном произведении, но это и пугает. Я не говорила о любви к опере Кларе, напрасно Йорн намекал на неё как на источник информации, потому что я терпеть не могу оперу, но зато точно знаю, кто любит — мой отец. А ещё Йорн достал билеты из кармана, а значит, привёл меня в свой кабинет не за этим.

— Благодарю, — прижимаю к груди подарок. — И для чего же я здесь на самом деле?

— Прикрой дверь.

К тому времени как я возвращаюсь, на столе ко мне лицом уже лежит серая папка. Серая, значит, согласно установленного в компании цветового кода, это личное дело. И судя по всему — моё.

13. Анна

— Ты же понимаешь, что я довольно хороший юрист, — склоняет голову Йорн. — А все хорошие юристы ценят своих клиентов и уж, конечно, владеют информацией не только о делах их компаний, но и о членах их семей.