Большой хрустальный шар качнулся и начал своё величественное движение. Густой дым внутри него всколыхнулся и ожил, переливаясь всеми оттенками красного. Сестра Агата скорее почувствовала, чем увидела это. Она обернулась к центру зала, где находилось Дерево, и обмерла. Нарушая все законы гравитации, по прозрачной спиральной трубе, оплетённой крепкими корнями, шар катился вверх, поднимаясь медленно, но неумолимо.
Много сотен лет это Дерево считалось мёртвым. И эти хрустальные шары, лежавшие у основания прозрачного куба, в который оно вросло, считались давно угасшими. Их называли Души Свободной Воли, но никто не верил, что они живы. И это Дерево, стоявшее по центру огромного Зала Судьбы, почитали просто как памятник. В обиходе его называли Лимон, или Лимонное дерево, из-за букв L.M.N.T., выбитых в каменном полу перед ним — в них так удачно вписывалось английское LeMoN Tree. Но само Дерево было больше похоже на оливу, только очень старую и давно засохшую.
Неуверенно переставляя ставшие ватными ноги, юная сестра Агата подошла к кубу. Положив руки на холодное стекло, она заворожено наблюдала, как движется мерцающий шар. Он поднялся по лабиринту, и Агата вздрогнула от неожиданности: на площадке ярко загорелась буква "L". Несомненно, это - начало больших перемен.
Но шары не могут оживать по одному, только все разом. Так сказано в древней легенде, связанной с этим Деревом. И подтверждая это, со своего места сорвался шар, переливающийся всеми оттенками жёлтого. Буква "M" выпуклая и блестящая, засияла перед ним, не оставляя больше сомнений - следующими будут "N" и "T".
«ЭЛЕМЕНТА» — сестра Агата знала настоящее название этого загадочного симбиоза дерева и хрусталя. ELEMENTA. И буквы «L», «M.», «N» и «T» засверкали за прочным стеклом, когда каждый шар занял своё место напротив соответствующей буквы. Их было всего четыре. Четыре буквы и четыре хрустальных шара четырёх разных цветов. Они поднялись и торжественно выстроились на верхнем ярусе, ожидая, когда настанет их день.
Сестра Агата открыла пустой журнал учёта событий и дрожащей рукой записала: «ELEMENTA. 72-й год 27-го Великого индиктиона, месяц Листопада, день седьмой».
Время пришло!
Глава 1. Один оборот луны
Телефон зазвонил не вовремя. Настолько не вовремя, что более неудачное время сложно было себе даже и представить.
Рука Феликса, скользкая от мыльного геля, только опустилась по её влажному животу вниз. В ответ на его движение девушка застонала, выгнулась, как гимнастка, и уперлась двумя руками в запотевшее стекло — единственную преграду, что отделяла её сейчас от бескрайнего сизого моря и облачного неба такого же странного голубичного оттенка из-за цвета затемнённого стекла. Ещё несколько минут назад ей было страшно смотреть, как незначительно с высоты семнадцатой палубы выглядели волны, бегущие по диагонали к кораблю мелкими барашками, а сейчас она бесстрашно уперлась в стеклянную стену и замерла, как натянутая тетива тугого лука.
Её бронзовая кожа пахла безмятежностью, степными травами и совсем немного пудровой ванилью — он чувствовал это даже сквозь удушающе-лавандовый запах геля для душа. Горячая вода тропическим ливнем лилась на его плечи, змеистыми струями стекала на манящие женские ягодицы, и он не хотел останавливаться. Девушка слегка повернула голову, призывая его продолжать — он видел, как чувственно приоткрылись её пухлые губы, как мелкие пружинки её длинных тёмных волос липли к глянцевой спине. Если бы не этот телефон! И, судя по звонкому голосу рингтона, это был звонок, который нельзя пропустить.
— Прости! — он заставил себя убрать руки и сделал два шага к двери. Сквозь сплошную стену льющейся воды он видел, как она замерла, не зная, чего ожидать. И только потом, уже через стеклянную дверь ванной, услышал поток гневной брани. Что это было? Суахили? Проклятия на всех языках мира звучат одинаково убедительно.
— Внимательно! — сказал он в трубку вместо «алло».
— Феликс, ждём тебя в Замке! — тоже без приветствия сообщил ему взволнованный голос отца. — Сейчас!
От его ног на мягком ковре оставались мокрые следы — он не обращал внимания. Он не замечал ни капавшую с волос воду, ни удивлённо наблюдавшую за ним девушку, уже стоящую посреди каюты. Думая о неожиданном звонке, он рассеянно искал чем бы вытереться. Она молча протянула ему своё полотенце. Он благодарно кивнул. А эта танзанийка всё же была хороша! Девушки, снимающиеся для рекламы нижнего белья и купальников, всегда выгодно отличались от своих подиумных коллег — у них была грудь. И эта темнокожая красавица с тяжёлой упругой грудью не была исключением.
— Mimi na kwenda, — сказал он ей на суахили «я должен идти».
— Тогда до вечера, — ответила она на английском. Пару минут спустя он услышал, как за ней хлопнула дверь.
Он не помнил, в чём она пришла, и понятия не имел, в чём вышла, он уже забыл про неё. Его ждали в Замке, значит, это срочное собрание Ордена. Значит, произошло что-то важное, чрезвычайное, существенное.
Феликс выбрал себе каюту на самой верхней палубе корабля. Он мог себе позволить выбирать. В этом просторном двухкомнатном сьюте VIP-зоны круизного лайнера были панорамные окна, и краем глаза Феликс видел вдалеке город: белоснежные яхты, терракотовые крыши домов и зелёные холмы над ними.
