Я слушал эту невероятную историю, предчувствуя, что её окончание мне не понравится.
― Ну, допустим, это так, а я — то тебе зачем, Болли?
Маг насмешливо смерил меня взглядом.
― Не догадываешься? Чтобы заменить это стареющее барахло на тело молодого и красивого юноши… Ты, Алекс, сам пришёл мне в руки, к тому же, это будет прекрасная месть твоему дубоголовому папаше Фениксу. Теперь я смогу быть рядом и всю оставшуюся жизнь мучить его, одного за другим убивая тех, кого он любит. А ему и в голову не придёт, что это работа его сына. Идеальное прикрытие, не находишь? ― и безумец радостно мне улыбнулся.
Меня передёрнуло от отвращения. Внезапно в голову пришла идея.
― Не поверю, пока собственными глазами не увижу эту сферу. Сдаётся мне, что ты просто сочиняешь, знаешь, я тоже так умею и сам сказал, делаю это неплохо.
― Не веришь? Пошли со мной, ― он снова отхлебнул из кувшина и повёл меня через потайную дверь в запертую с помощью магии комнату. Она была полна разных предметов, вероятно, очень ценных, но я не смотрел по сторонам ― мне нужна была только стоявшая на высокой подставке сфера. Обычный хрустальный шар, какой есть у любой гадалки…
Болли подошёл ко мне и похлопал по плечу. На его лице была ироничная ухмылка.
― Что, Алекс, нравится игрушка? Наверняка решил чем-нибудь стукнуть дядюшку Болли и потихоньку забрать её себе, да? Глупый ты ребёнок, весь в отца. Так просто её не взять, она с секретом ― попробуешь тронуть, и тебе конец. Ну, хватит пустой болтовни. Пока побудешь моим гостем, ещё не все твои родственники здесь собрались. Они ведь бросятся тебе на подмогу, дурачьё. Обязательно. Я подожду, а когда будет нужно, моя душа снова переселится, на этот раз ― в твоё прекрасное тело. А пока спи, понадобишься ― разбужу…
При этих словах моя голова закружилась, и мир вокруг потемнел, а когда я проснулся, понял, что всё, на что способен ― это с трудом сесть. Слабость была невероятная. Я не представлял, сколько времени провалялся в этой комнате. Передо мной на высокой подставке стоял тот самый шар, из-за которого предстояло погибнуть, но не это занимало мои мысли. Я понял, что должен любым способом его уничтожить, чтобы это чудовище, Болли, не смогло исполнить свой коварный план.
Болли появился внезапно, и моя слабость сразу прошла, позволив снова двигаться. Он посмотрел на меня, толкнув в бок подкованным сапогом, так что я невольно застонал и, как ни в чём не бывало, сказал ласковым голосом:
«Продолжим наш интересный разговор. Так что ты собирался мне сказать, Алекс?»
Я встал, хотя ушибленный бок сильно болел.
― Значит, решил занять моё тело, сволочь? А не боишься, что после переселения в «новую квартиру» у тебя совсем поедет крыша? ― меня отпустил страх, остались только гнев и ненависть к нему. Я бесился, хоть и старался и не показывать этого, лихорадочно ища выход из трудной ситуации.
Болли засмеялся:
«Забавно ― поедет крыша. Смешно. Только это не важно, даже если я что-то забуду, воспользуюсь твоими мозгами и знаниями».
Тут уже мне стало весело:
«Здорово, если учесть, что я почти ничего не знаю. Пожалуй, это первый раз, когда я счастлив, что отец не учил меня магии. И с чего ты решил, что сможешь одолеть мою душу? А вдруг она окажется сильнее твоей? Я тебе не полоумный старик ― без борьбы не сдамся».
Почему-то эти слова его сильно расстроили. Болли бросился ко мне: его глаза горели безумием, теперь даже в этом уродливом теле я разглядел врага нашей семьи. Маг приближался, а я, не отрываясь, смотрел на сферу и, схватив её, в отчаянном порыве со всей силы ударил об пол. Она рассыпалась на мелкие кусочки, а безумец, обхватив руками голову, закричал.
Я ещё успел подумать, что теперь проклятый маг никогда не сможет выбраться из тела Герцога, наблюдая, как превратившиеся в голубое пламя осколки сферы окружают меня со всех сторон и лижут тело своими языками. Мой огонь рванулся навстречу, слившись с ними в единое целое. Сквозь пожиравшую меня ревущую стихию, жара которой я почему-то не чувствовал, в последние мгновения успел увидеть, как распахнулась дверь, и появившийся на пороге отец, крича, бросился ко мне. И как подбежавший Болли всадил ему в грудь кинжал.
Сгорая в странном пламени, моё тело таяло, превращаясь в туман. Но при этом мне всё ещё казалось, что я шепчу в ужасе: «Папа, не умирай!» ― и вижу врывающихся в комнату Атли и Феникса, мгновенно превратившего Болли в горстку пепла. А потом всё исчезло, меня не стало.
Я открыл глаза и услышал голоса рыдающей мамы и пытавшегося её утешить Феникса. Высунулся из-за невысокого комода, за которым почему-то сидел совершенно голый. Это меня чертовски смутило, и, дёрнув за портьеру, висевшую рядом, замотался в неё на подобие римской тоги.
Этот шум заставил всех обернуться в мою сторону, и, робко выглянув из своего укрытия, пробормотал:
«Мама, не плачь, я ― живой, только одежда куда-то пропала».
Она, не переставая плакать, бросилась мне на грудь, потом по очереди меня стиснули в объятьях Феникс и Атли, что-то повторяя радостными голосами. Но я отодвинул их, не слушая, потому что видел перед собой только лежащего на полу отца и опустился рядом с ним на колени. Осторожно коснулся его волос и погладил их.
