Фарт - [233]

На следующий день, когда Татьяна Андреевна вышла к гидрометрическому мостику, она почувствовала, что вокруг что-то изменилось. Она не сразу определила, что именно, и все с недоумением поглядывала по сторонам.

Пока Меликидзе опускал в воду вертушку, замерял скорость течения, она записала температуру, отметила уровень воды и провела весь цикл своих обычных измерений. Лишь после этого, собираясь уходить, она сообразила, что над ущельем исчез один из ведущих канатов подвесной дороги. Его сняли вчера уже в темноте, и небо над ущельем теперь было непривычно оголено.

К ремонту канатной дороги приступили слишком поздно. Наступила зима, погода портилась. Утром поднялся ветер, полетели с деревьев последние листья. Скорость ветра превысила пятнадцать метров в секунду. Дежурившая Грушецкая разбудила Сорочкина, они составили и послали в область в соответствии с инструкцией штормовую телеграмму.

К полудню упало барометрическое давление, резко пошла на повышение температура воздуха. Это были угрожающие симптомы, свидетельствующие о приближении области низкого давления. Данные соседних станций подтверждали местные наблюдения.

Сотрудники станции поглядывали друг на друга обеспокоенно, но никто ничего не говорил.

Когда барометры станции отметили катастрофическое падение атмосферного давления и по данным ближайших станций Сорочкин определил направление циклона, он зашел к Авдюхову.

— Николай Степанович, что скажете о перспективах? — спросил он, не высказывая своего мнения.

— Что скажу? Не нравятся мне перспективы, — уклончиво ответил Авдюхов.

— Снимаем показания ежечасно, — сообщил Сорочкин.

— Хорошо было в старинные времена, — сказал Авдюхов. — Никаких смешений воздушных масс, никаких барометрических давлений. Если молоко при дойке пенится или соски у коровы холодные — быть завтра дурной погоде, — и весь прогноз.

Они склонились над сводками аэрологических исследований, над схемами, усеянными метеорологическими значками. Они говорили о миллибарах, адиабатических процессах, фронте окклюзии, барических полях, ведущих потоках и прочих профессиональных вещах, непонятных непосвященным людям.

— Слушал передачу Баку, Тбилиси, Орджоникидзе, Сухуми — всюду угрожающие симптомы. Взбунтовался подлунный мир, — закончил обсуждение Авдюхов.

Сорочкин подошел к окну. В ущелье метался ветер. Было видно, как гнутся среди скал деревья, как взвивается и кружит в воздухе снег. На опорах с той и с другой стороны ущелья можно было разглядеть людей, и видно было, что им становится все труднее работать. Они поднимали новый ведущий канат, обильно смазанный солидолом, подтягивая его на блоках такелажными тросами. Тяжелый канат раскачивало, рвало из рук, рабочих чуть ли не сдувало с опор, а тех, кто стоял на земле у лебедок, порывами ветра шатало, как пьяных.

— Слушайте, Николай Степанович, нужно снимать людей с линии, — сказал Сорочкин. — Звоните в рудоуправление, пусть прекратят ремонт. А я пойду к этому типу, к мастеру канатной дороги, и предупрежу его.

— Какое благородство! — сказал Авдюхов.

Он был удивлен: первое, о чем подумал этот педантичный человек, — о своем лютом недруге.

Иронии Сорочкин не понял.

— При чем тут благородство? Это наша обязанность, наш долг. Думаю, Татьяне Андреевне пока ничего не надо говорить.

— Торжество порядка, апофеоз законности, — продолжал Авдюхов.

Молчаливая Грушецкая, сидя у рации, бросила на Авдюхова негодующий взгляд.

— Да, уважаемый Николай Степанович, долг для меня превыше всего, — с достоинством произнес Сорочкин.

В аппаратную вошел Гвоздырьков.

— Что новенького, товарищи? Ничего себе ситуация. Что будем делать? Материалы в рудоуправление передавали? — закидал Петр Петрович вопросами.

Авдюхов ответил, что сейчас он позвонит в рудоуправление и передаст сведения о погоде.

Обычно, зайдя в аппаратную и справившись о делах, Гвоздырьков удалялся, ни во что не вмешиваясь. На этот раз он стал подробно расспрашивать, какие поступают данные, что передают соседние станции, в каком духе следует сообщить о возможной погоде в рудоуправление.

— В каком духе ни сообщай, насколько я понимаю, мы все равно опоздали, — ответил Авдюхов.

— И тем не менее давайте материалы немедленно, — сказал Гвоздырьков. И вдруг добавил: — С диспетчером рудника я свяжусь сам.

— Петр Петрович, я передам все сведения, — сказал Авдюхов.

— Нет, позвоню сам. Нужен приказ, чтобы приостановили ремонт, — объяснил Гвоздырьков.

— Очевидно, под влиянием грозовой обстановки у вас увеличивается жажда деятельности, — сказал Авдюхов насмешливо и принялся составлять сводку.

Вошли Татьяна Андреевна и Меликидзе.

— Товарищи, видели, что творится в ущелье? А там люди на опорах! — сказала Татьяна Андреевна.

— Мы как раз обсуждаем этот вопрос. Возможен маленький циклон. Сейчас свяжемся с рудоуправлением, — ответил Гвоздырьков.

— Маленький циклон большой разрушительной силы, — вставил Меликидзе.

— Ну, вы связывайтесь, а я пошел, — сказал Сорочкин.

Через окно аппаратной было видно, как он выскочил на крыльцо и, на бегу надевая куртку в рукава, бросился по тропинке к скалам, где работали люди Бетарова.

— Ай да Сорочкин! — сказал Меликидзе. — Отвага хлещет в нем через край!