Фарсалия или поэма о гражданской войне - [86]
Лукан родился после того, как миновала эта «ночь государства», и во введении к своей поэме он надеется на наступление ясного для Рима дня. Для Лукана идеалом верховного правления обновленного римского государства было правление Сената, который поручает власть намеченному им лицу. Эта идея выражена Луканом в начале пятой книги «Фарсалии» (V, ст. 13—14), когда римские сенаторы
и развита в дальнейшей речи Лентула (V, ст. 17——47).
Таким образом, Лукан и его единомышленники стремились к аристократической («сенатской») республике, возглавляемой зависимым от сената «вождем» (V, ст. 47). Такому «законному» образу правления, которое было установлено в разгар гражданской войны, Лукан противополагает деспотию Юлия Цезаря, самовластно распоряжающегося в Риме: незаконно созывающего Сенат и предписывающего ему решения (III, ст. 103—111), издевательски относящегося к народным собраниям (V, ст. 385—402), дерзко заявляющего о своей неограниченной власти (V, ст. 660—664).
Сенат для Лукана — олицетворение свободы, Цезарь — царской власти (VII, ст. 694—697).
Политические взгляды Лукана не находятся в противоречии с его льстивым восхвалением Нерона в начале «Фарсалии»: поэт мечтает, что молодой принцепс окажется тем «вождем», который будет править римской державой в согласии с Сенатом. Идеализация Нерона находится в соответствии с надеждами, которые, как было уже указано, пробудились в сенаторских кругах римского общества в связи с декларацией молодого императора; но при чтении дальнейшего текста «Фарсалии» сразу бросается в глаза, что восхваление Нерона совершенно не связано ни с общей тематикой, ни с отдельными эпизодами поэмы. Лукан как будто совершенно забывает о Нероне, и внимание поэта всецело приковывается к картинам борьбы между Цезарем и Помпеем и к дальнейшим, уже после гибели Помпея, эпизодам гражданской войны, главным героем которой становится для Лукана Катон Младший.
К сожалению, у нас нет никаких сведений относительно того, в какое время написаны отдельные части «Фарсалии», но можно считать несомненным, по данным биографии Лукана, что по крайней мере вторая часть поэмы написана после окончательного перехода поэта на сторону противников тираннии Нерона. По указанию биографии Лукана, которую приписывают Вакке (см. стр. 251), нам известно только то, что сам Лукан издал три первые книги своей поэмы, после чего, очевидно, Нерон и запретил ему дальнейшую публикацию его произведений.
Будучи в начале своей литературной деятельности в самых лучших отношениях с Нероном, Лукан в первых книгах «Фарсалии», по всей вероятности, и не думал как-нибудь задевать молодого императора, не намеревался намекать на то, что он деспот и враг свободы (в понимании этого слова Луканом). Но Нерон, особенно после смерти Бурра и удаления от императорского двора Сенеки (в 62 г.), решил, пренебрегая своей первоначальной декларацией, быть полновластным и самодержавным властителем Рима и начал преследования граждан по закону об оскорблении величества. Он стал всячески притеснять сенаторов, между прочим широко конфискуя их имущество. Совершенно естественно, Нерон должен был заподозрить в авторе «Фарсалии» своего если не открытого, то тайного идейного врага — ярого сторонника власти Сената, врага, который, к тому же, оказался и сильным его соперником на литературном поприще.
Вполне понятно, что во второй части «Фарсалии» (начиная с книги четвертой) отношение Лукана к Нерону резко меняется как по личным мотивам, так и благодаря тому разочарованию, какое овладело Луканом и его единомышленниками, когда они увидели истинное лицо своего властителя. Восторженно-льстивое отношение к Нерону сменяется ненавистью к этому тиранну-цезарю, сбросившему маску республиканской лояльности и обратившемуся в настоящего «царя», считавшего, по словам автора «Октавии», что
Явные и скрытые намеки на тираннию Нерона видны во многих местах последних книг «Фарсалии», и для современников поэта эти намеки (какие могли они усмотреть и в первых книгах) были совершенно очевидны.
Так, например, изображение Юлия Цезаря, самовластно распоряжающегося в Риме (V, ст. 381 сл.), должно было легко напомнить о самовластии Нерона, а тот стих (V, ст. 385), где осуждается
сводил на нет все прославление Нерона во вступлении к поэме (I, ст. 33—66).
Пользуясь словом «Цезарь», которое было фамильным именем в роде Юлиев, а со времен Октавиана-Августа обратилось в титул римских императоров (откуда и русское царь), Лукан мог в ряде случаев иметь в виду Нерона. Намек на Нерона ясен в стихе 696 книги VII, где противопоставляются Свобода и Цезарь — Libertas et Caesar[887].
Заканчивая описание Фарсальской битвы, Лукан восклицает (VII, ст. 640—646):
