[Кроме эпических произведений, Энний переводил и греческие драмы, главным образом Еврипида. Но этот перевод был почти новым художественным произведением. По драме Еврипида «Александр», из которой недавно найдены небольшие отрывки, Энний написал свою драму того же названия. Из неё сохранился фрагмент: предсказание Кассандры {По преданию, Кассандра, старшая дочь Приама и Гекубы, с юных лет обладала даром предсказания; ей, однако, никто не верил.} в момент рождения Париса, виновника будущей гибели Трои:]
Гекуба
Что за неистовый взор? Откуда внезапный огонь в твоих очах!
Где твоё благоразумие, скромность девичья твоя?
Кассандра
Мать! О лучшая из женщин, сколько их на свете есть!
Дух прорицанья мной овладел, я предсказанья свои начинаю:
Волею Феба [1] я в исступленье невольно грядущие судьбы вещаю.
Сверстниц своих я стыжусь, стыдно родителя мне почтённого,
Стыдно себя! О моя дорогая! Тебя сожалею, себя же кляну!
Честью послужит Приаму потомство твоё, но не я… о горе мне бедной!
Слава – всем прочим, мне же – бесславье! Послушны они, строптива лишь я!
Вот он, вот зловещий факел, в зареве грозном кровью облитый!
Сколько лет он был невидим!.. На помощь, о граждане, пламя тушите!
Смотрите, смотрите!
Трёх богинь судом [2] кто-то судит… и вот из Лакедемона
Фурией грозной идёт к нам жена… тот суд нам на гибель и смерть.
Уж в море снаряжён судов быстролётных
Губительный строй… То – наша погибель!
На крыльях ветров к нам воителей грозных
Несётся дружина, на землю родную!
Се светоч Пергама [3], о Гектор, родной мой!
Тебя ли я вижу поверженным в прах?
Твоё ль так истерзано тело, несчастный?
И кто ж дерзновенный пред нашим лицом
Занёс на тебя злодейскую руку?
Тяжкой стопой шагает
В твердыню Пергама тот конь [4] роковой,
Оружьем чреватый: его порожденье
Погубит отчизну, погубит и нас!
[По словам Цицерона («De divinatione», I, 31), эффект этого монолога с его повышающимся трагическим пафосом был потрясающий. Из «Андромахи-пленницы» сохранилась лирическая партия, своего рода шедевр римской поэзии:]
Куда обратиться? Где помощь найти
В изгнании, в бегстве тяжёлом?
Ни города нет, ни твердыни высокой -
Куда мне, сирой, главу преклонить?
Алтарей родных нет боле, в прах повержены они…
Храмы в пламени исчезли, стены лишь стоят одни
Безобразно и уныло на пожарище пустом…
Отчизна! Отец! Твердыня Приама!
Высокий чертог в горделивой красе!
Твоим я, бывало, богатством любуясь,
И дивной резьбою, и костью слоновой,
И золота царственным блеском везде!
Скорбела я тяжко, когда предо мной
В губительном пламени ты ниспровергся,
И пал от злодейской руки наш Приам,
И кровью алтарь обагрился Зевеса.
[Вспоминает Гектора и гибель сына:]
Утратить всё, тебя, о Гектор мой, лишиться -
Какой несчастный день пришлось мне пережить! [5]
И как могла свести я зрелище такое:
Влачится Гектор мой за вражьей колесницей,
Младенец сын его – низвержен со стены!
[Из двух «Ифигений» Еврипида Энний выбрал «Ифигению в Авлиде» (см. «Хрестоматию», т. I, «Греческая литература»). Энний не столько переводил, сколько перелагал греческий оригинал, внося в народном духе аллитерации, парономасии (близкие по звучанию слова), сентенции. Хор эвбейских женщин Энний заменяет хором воинов:]
Как ведь хлопотно бывает, коль в безделье дела нет:
То ли дело, как есть дело – вся душа им занята.
Дайте войску, дайте дела, укажите, в чём нужда:
Всей душой тогда, всем сердцем мы за дело примемся;
А в безделье не придумать что и делать – никогда!
Хоть теперь: не то мы дома, а не то – мы на войне;
Из угла мы ходим в угол, бродим мы туда-сюда;
На душе уж так тоскливо, словно мы и не живём!
[Замечательное место у Еврипида – спор между Агамемноном и Менелаем (стихи 327-396) – у Энния не переведено, а дано свободное подражание с более резкими красками:]
Агамемнон
Кто из людей тебя бесстыдством превзошёл когда-нибудь?
Meнелай
А тебя кто выше злобой?
Агамемнон
Мне упрёк от Менелая? В доме он моём хозяин.
Ты виновен – я ж страдаю. Мучусь я, а ты грешишь.
В дом вернётся Елена-злодейка, дева ж невинная гибнуть должна.
Ты ласкать супругу будешь, я ж свою зарежу дочь?!
[Перлом в венце трагедий Энния была «Медея», сюжет» которой был широко распространён во всей античной литературе (Овидий, Сенека). Сохранился пролог этой драмы Энния:]
О, если б в дубраве Пелия [6], сражённый
Секирой, не упал на землю ствол могучий,
О, если б в корабль он не был превращён,
Что ныне именем зовётся «Арго»:
Ведь в нём «Аргивян» строй, избранная дружина
Из дальних Колхов [7] к нам везла руно златое,
Его похитив волей Пелия владыки,
Тогда бы не пришлось скиталице Медее
Покинуть отчий дом в терзаньях страсти злой…
[До нас дошла сатирическая характеристика парасита, знакомого нам по комедиям Плавта и Теренция (см. ниже):]
Когда приходишь ты, весёлый, беззаботный,
Зубами щёлкая и когти расправляя,
Насторожася чутко, словно волк голодный,
Чтоб разом проглотить чужое достоянье,
Как думаешь, что чувствует хозяин? – боже!
Еду он с плачем прячет, ты ж со смехом жрёшь!..
