Эйсид-хаус - [28]
– Весь прямо сияешь, Иэн, – заметил Мики Флинн.
– Просто купил новую видеокамеру, – отозвался Смит и добавил с неуместным самодовольством: – Последнее слово техники.
– Боже, теперь тебя никто не остановит, да, Иэн? Голливуд, трепещи, мы идем! А давай-ка снимем порно, на главную роль позовем Ивонну. Ты – режиссер, я – продюсер.
Ивонна Ламсден с досадой посмотрела на них. Согласившись недавно сходить с Мики вечером в бар, она затем отвергла его грубые пьяные приставания и теперь боялась, что Смит и Мики, собратья по несчастью, сговорятся против нее: некоторые мужчины, озлобленные отказом, норовят впасть в ребячество.
Мики повернулся к Смиту и сказал:
– Нет, лучше не будем звать Ивонну, нам ведь нужен кассовый фильм.
Она бросила в него карандашную резинку, угодив в лоб, и Мики стал возмущаться гораздо громче, нежели ситуация того заслуживала. Алистер – худой, анемичный завотделом – раздраженно поглядел на них, недовольный этой возней. Он любил, чтобы во всем был порядок.
– Алистер может сыграть главную мужскую роль, – прошептал Мики, но на лицо Смита уже вернулось привычное выражение полной отрешенности.
Тем вечером Смит поехал домой на автобусе, потому что дождь лил как из ведра. Изучая вечернюю газету, он отметил, что восемнадцатилетний Пол Маккаллум находится в Королевской больнице в палате интенсивной терапии, отчаянно борясь за свою жизнь после беспричинного, судя по всему, нападения в городском центре вчера вечером. «Надеюсь, парень выкарабкается», – подумал Смит. Он считал, что человеческая жизнь должна быть священной, она должна быть самой важной вещью в мире. По-прежнему не было новостей об Аманде Хитли, похищенном ребенке. Смит пришел в свою квартиру, проверил камеру, затем включил очередной фильм.
Но воспринимается тот тяжело. Смиту никак не сосредоточиться. Он пытается внушить себе страдание, заставить себя думать о Джули. Любил ли он ее? Вероятно. Ну да точно не скажешь, потому что, как только в груди поднимается это чувство, что-то словно берет и отключает его.
На следующий день Смит заметил, что в газете нет ничего о Поле Маккаллуме. Хорошо это или плохо? Кто его знает. Что значит отсутствие новостей? Он раскрывает «Хэллиуэл» – и трепещет от возбуждения. Справочник завершен. Каждый упомянутый там фильм просмотрен и отрецензирован. Возвращаются и неотступно звучат в голове слова Мики Флинна: «Что будет после того, как ты отметишь абсолютно все?» Маркер обводит фильм под названием «Трое мужчин и маленькая леди». На миг Смиту вспоминается Аманда Хитли. Один мужчина и маленькая леди. Реальная жизнь часто менее сентиментальна, чем Голливуд. Вдруг Смит замирает как громом пораженный. Он осознал, что из всех фильмов только этому последнему поставил оценку ноль. Он вписывает на полях:
0. МЕРЗКАЯ АМЕР. СЛАЩАВОСТЬ, СИКВЕЛ ДАЖЕ ТОШНОТВОРНЕЕ, ЧЕМ ПЕРВЫЙ ФИЛЬМ[12].
А потом задумывается: да не может быть, чтобы не было фильма еще хуже. Что насчет «Эль-Пасо», где Марти Роббинс выступил продюсером, режиссером, исполнил главную роль и сочинил саундтрек? Но нет, «Эль-Пасо» получил один балл. Смит проверяет некоторые британские фильмы, потому что уж в чем британцы мастера, так это снимать ужасное кино, однако даже «Сэмми и Роузи ложатся в постель»[13] заработал два балла. Что ж, время пришло. Смит поднимается, вставляет в магнитофон новую видеокассету. И, не отрываясь, глядит на экран.
Видеофильм, который смотрит Смит, показывает мужчину, сосредоточенно взбирающегося на стремянку, но притом смотрящего прямо в камеру. Его глаза, полные страха, глядят на Смита. Смит ощущает его страх и зеркально отражает его, глядя на экран. По-прежнему глядя в камеру, мужчина дотягивается до веревки, привязанной к паре декоративных, но крепких сосновых балок под потолком; на конце веревки – петля. Он сует голову в петлю, затягивает ее и пинком откидывает стремянку. У самого Смита уходит опора из-под ног, и он не сразу понимает, отчего так тошнотворно раскачивается комната вокруг и что за груз удушающе сомкнулся вокруг его шеи. Крутясь в воздухе, Смит замечает мелькание фигуры на экране; дергающейся, качающейся, умирающей. Смит пытается завопить «СНЯТО!», но не может издать ни звука. Он думает, что человеческая жизнь важна, всегда священна. Однако, невзирая на эту мысль, он не может ни достать до балки, чтобы подтянуться, ни ослабить стягивающуюся на шее петлю. Его дыхание прерывается; голова свешивается набок, по ноге стекает струйка мочи.
Камера установлена над телевизионным экраном; ее холодный, механический глаз бесстрастно фиксирует все. Аппарат включен на «ЗАПИСЬ». Он продолжает работать, в то время как тело раскачивается все слабее, пока не замирает. Вот докручивается до упора пленка, и хотя на экране не возникает слова «КОНЕЦ», это именно конец.
Засор в системе
Нокси застыл в дверях с этой его гримасой, так и взывавшей к нашему вниманию. Впрочем, он понимал, что никто не будет замечать его, пока он не заговорит. Опять прогонит какую-то хренотень о том, что якобы сказал Мэндерсону засунуть его долбаную работу в задницу, ну а по правде говоря, чувак снова обосрался.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».