Десять + одна заповедь одного пророка:
Однажды, у тебя не будет потребности в других богах, кроме одного.
Однажды, ты перестанешь делать себе кумиров на небе и под землёй, под водой на земле – ты найдёшь того, кто будет единым твоим светом во тьме и все дети твои, принявшие его, будут счастливыми до тысячного колена.
Однажды, у тебя пропадёт нужда произносить божие имя.
Однажды, ты перестанешь работать в день, когда был создан мир и насладишься его дарами.
Однажды, ты поймёшь мать и отца своих, и начнёшь уважать их.
Однажды, ты перестанешь убивать.
Однажды, тебе не понадобится никого соблазнять.
Однажды, тебе не нужно будет воровать.
Однажды, ты перестанешь клеветать.
Однажды, добро других – будет не нужно тебе.
Однажды, ты будешь счастлив во сне и наяву, в жизни, и после смерти; и Мир твой – превратится в Рай.
«…Извращение – противоестественное поведение.
Извращенец – человек, поведение которого носит характер, противоречащий социальным и моральным нормам.
Извращать – портить, переиначивать что-либо на свой лад, что может вызывать у окружающих отвращение.
Извращаться – портить самого себя; а также – представлять свою личность в свете, неприемлемом общественности, в извращённом виде; иное значение – страдать.
Извращённость – несоответствие стандартам; уродство.
Слово «извращение» – и мы можем видеть это во всём – давно стало в авангарде всего нового искусства. Многие авторы соревнуются в извращённости своих произведений – и кто добивается этого в большей степени – тот доминирует над остальными; извращение – давно стало носить в себе некую часть смысловой нагрузки слова «современность». И если у неискушенного зрителя оно до сих пор ассоциируется с «сексуальными перверсиями» – в искусстве, оно давно стало носить совсем иной характер. Можно предположить, что в более интеллектуально развитом обществе, чем то, которое мы называем «современным», «извращение» – станет такой же неотъемлемой частью нашей жизни, как сам воздух, которым мы дышим…»
Из трактата Даниэля Нюи «Об искусственном пути»,
Фрагмент, чудом уцелевший после сожжения
Увертюра
Ты будешь взрослым. Ты станешь художником. Но ты останешься ребёнком, смотрящим на капли дождя в окне.
В тот день, когда мы с тобой встретимся, ты вспомнишь своё прошлое, которое так сильно хотел забыть. Ты будешь стар и измучен жизнью. Ты даже не будешь помнить, как попал сюда – в лес, ко мне, к писателю, написавшего твою жизнь и сделавшего из тебя героя.
Согласно всем измерительным приборам: день твоей смерти будет холоден и мрачен. Сильный ветер будет валить столетние деревья. Моя хижина превратится в кучу щепок. В тот день, когда мы с тобой столкнёмся головами и твоё прошлое вновь заявит о себе – ты вспомнишь четыре основных закона вечности, сформулированных когда-то давно тобой.
Люди забудут тебя: они забудут всё, что ты сделал для своей страны, для своего любимого города – для искусства ты останешься безымянным гением, полвека прожившим в одиночестве.
Я один буду помнить твоё имя. Я буду последним, кто ещё будет любить тебя – ветхого старца, стоящего одной ногой в могиле, всю свою жизнь посвятившему искусству и создавшего самую великолепную картину в мировой истории.
В тот холодный и мрачный день – я расскажу тебе твою историю, и назову её «Книга Извращений». Мы будем сидеть вместе и пить ром. Мы, впервые встретившие друг друга, вспомним всё, что было в наших жизнях – в наших безумно долгих жизнях.
Мы натянем улыбки сумасшедших до висков – мы вспомним всю нашу боль и любовь, служившую топливом искусству, и вместе – будет смеяться над ней.
Мне будет девяносто лет, когда я умру; тебе будет уже восемьдесят четыре. Мы умрём вместе – в тот холодный, и мрачный день в лесу – у писательской избушки. Но сначала – я расскажу тебе, что будет дальше…
Разоблачение Первое
А теперь: представь, что весь мир у тебя в руках и ты можешь сделать с ним всё, что угодно.
Толстяк – твой высокоуважаемый патрон – скажет тебе:
– Давай, нарисуй мне форму! Покажи грацию.
И прибавит, как бы подзадоривая:
– Чёртов ты ублюдок, мерзавец, ух.
Он будет получать от этого столько же удовольствия, сколько от обладания десятью женщинами. Ты никогда больше не встретишь человека, так наслаждающегося чужим творчеством.
Но ты почти не услышишь его слов. Тебе стоит только представить – и миллионы миллиардов молекул последуют за направлением твоей руки. И каждая из них захочет, что бы ты обратил внимания именно на неё. Неограниченная власть – но что ты с ней сделаешь?!
– Мерзавец, – станет шептать тебе на ухо толстяк-патрон, который будет платить деньги за твоё искусство, чуть ли не садясь тебе на плечи.
Он скажет тебе:
– Нарисуй эластичность; нарисуй твёрдость. Покажи мне свою любовь и гнев. Дай мне почувствовать гордость. Прояви истинную силу, ах!
Слова так и будут падать из чёрной дыры его рта в бесконечность твоих возможностей. Но ты устанешь. Тебе необходимо будет отдохнуть. Даже библейское божество отдыхало целый день. У тебя же – не будет права даже на секунду оторвать кисти от холста, размером с Юпитер. Ну, отдохни.
– Ты только то и можешь, что жалеть себя. Ты можешь лучше – я знаю это. Можешь – но не хочешь. Скажи мне: почему ты такой урод… ой, прости.
