Эйсид-хаус - [27]
На похоронах он испытывал слабую тупую боль в груди – не сравнить с братом, контуженным горем, и старшей сестрой, устроившей невероятную истерику. Боль Смита становилась острее, когда он думал о том, как мать любила его в детстве. Но с этими переживаниями смешивались образы из фильмов, притупляя чувства. Как Смит ни пытался, он был неспособен сосредоточиться на этих мыслях до такой степени, чтобы они его уязвили. При первой же возможности он улизнул с похорон и направился домой, зайдя по пути в два видеопроката. Сердце бешено колотилось в его груди, рот заполнила слюна в предвкушении того, что еще несколько пунктов из «Хэллиуэлла» будут оптичены. Смит приближался к своей цели.
На несколько следующих дней он, под предлогом тяжелой утраты, взял отпуск по семейным обстоятельствам, чтобы смотреть больше видео. Он почти не спал, бодрствуя всю ночь и большую часть дня. Иногда, чтобы не заснуть, принимал амфетамин, купленный по случаю у соседа, Джимми Куинна. И все же Смита одолевало непривычное беспокойство; на каждую его сознательную мысль этаким бутербродом наслаивался образ Джули. О матери Смит вообще не думал, словно она никогда не существовала. Зона, в которой он теперь обитал, складывалась из сознательных мыслей, снов и пассивного созерцания телеэкрана, но провести четкую границу между этими состояниями не представлялось возможным.
Даже для Иэна Смита это был перебор. Не считая работы, он выходил из квартиры лишь для того, чтобы по-быстрому зайти в видеопрокат и супермаркет. Однажды вечером он, мучимый тревогой и неспособный сосредоточиться на фильме, выключил проигрыватель и отправился прогуляться к Уотер-оф-Лит. Чарующе пахли вишни в цвету у живописного берега, и Смит побрел вдоль стоячей реки. Сумерки уже сгущались. Его шаги потревожили группу юнцов в кофтах с капюшонами; юнцы оборвали разговор и стали угрожающе коситься на Смита. Он, не обращая на них внимания, размашисто прошагал мимо, погруженный в свои мысли. Миновал скамейки с местными алкоголиками, сиплым рыком отгонявшими демонов прошлого или же воображаемых; пустые банки суперлагера; битое стекло; использованные презервативы и собачье дерьмо. В сотне ярдов впереди над тихими зловонными водами изгибался старый каменный мост.
Кто-то стоял на мосту. Смит прибавил шагу, не отводя глаз от женского силуэта, вырисовывавшегося все четче. Дойдя до нее, постоял с минуту, глядя, как она курит. С каждой мощной затяжкой ее бледное желтоватое лицо словно прогибалось внутрь. Впечатление было странное, как будто потребителем здесь выступал табак, а женщина – расходным продуктом. Впрочем, если подумать, так оно и было.
– Ищешь, с кем поразвлечься? – спросила она без какого-либо обаяния в голосе.
– Ну, да, можно сказать и так, – пожал плечами Смит. Он и в самом деле не знал.
Окинув его взглядом с головы до пят, она быстро выдала короткий перечень услуг и условий. Смит неопределенно кивнул. Они в молчании двинулись к его квартире по узкой улице, с одной стороны которой тянулись заброшенные склады, а с другой стояла высокая кирпичная стена. По булыжной мостовой медленно прокатила машина и остановилась возле одинокой фигуры другой женщины; после короткого разговора та села в машину и уехала.
В квартире Смита они прошли прямо в спальню и разделись. Изо рта ее пахнуло затхлым зловонием, но Смит все равно ее поцеловал. Она никогда не чистила зубы, потому что терпеть не могла, когда мужчины ее целуют. Пусть делают с ней все, что угодно, кроме этого. Только поцелуй мешал ей забыть, чем она занимается, и вынуждал сопротивляться отвратительной реальности. Впрочем, у Смита и не было желания целовать ее.
Он неуклюже залез на ее худое, мучительно костлявое тело. Глаза ее затуманились от опиатов или безразличия, лицо застыло ледяной маской. Смит увидел в ней свое отражение. Короткими, болезненными толчками он продрался сквозь сухость ее пизды; оба скрипели зубами от напряжения, пока у нее не стали выделяться соки. Смит нашел ритм и принялся всаживать ей механически, все время удивляясь, зачем ему это. Она двигалась в такт ему со скукой и неохотой. Прошли минуты; Смит долбил как заведенный. Через некоторое время он понял, что никогда не кончит. Его пенис, казалось, только отвердевает, но в то же время немеет. На лице женщины отразился шок, затем отрицание и неверие, когда настойчивый глубинный зуд заставил ее непокорное сознание капитулировать и пуститься вслед телу в погоню за оргазмом.
После того как она кончила, едва сохранив молчание, он остановился; член его по-прежнему был твердым и эрегированным. Он слез с нее, вытащил из кармана куртки несколько купюр и заплатил ей. Она чувствовала себя озадаченной и уязвимой, потерпев фиаско в том единственном, что ей когда-либо успешно давалось. Одевшись, она пошла к двери, полная стыда, неспособная взглянуть ему в глаза.
– Спасибо за все, – сказал Смит, когда она вышла на лестницу.
– Козел. Мудила ебаный, – прошипела она в ответ.
Ну что тут еще скажешь.
Через несколько дней после этого случая произошло куда более значимое событие. Смит явился в офис, что-то насвистывая. Сослуживцы тут же подметили столь нехарактерную для него экстравертность.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».