Это было в Южном Бантене - [21]

Прежде чем уйти, Роджали подходит к столу, смотрит на оружие.

— Где будем хранить его, пак?

— Иди спать. Я сам спрячу.

Роджали уходит. Слышится стон жены Мусы. Ранта отстегивает от пояса револьвер, задумчиво вертит его в руках и вполголоса говорит:

— Бдительность! И еще раз бдительность!

Из внутренних комнат кто-то зовет:

— Пак! Пак!

Ранта направляется к двери, на ходу засовывая револьвер за пояс.

— Ренг? Ты меня зовешь?

— Не спишь?

— Уже утро, Ренг.

— Утро! О господи.

Ранта берет со стола трофейное оружие и уходит в другую комнату. Вскоре он возвращается вместе с Иренг. Ранта садится за стол. Жена подходит к нему, трогает его за плечо.

— Отдохни, а то заболеешь.

— Когда ты со мной, мне ничего не страшно.

— Но ты так много работаешь.

— Да, дел много. Спать, видно, не придется.

— Ты не ел со вчерашнего утра!

Ранта удивленно смотрит на жену.

— Не ел? Верно, не ел!

— Голоден?

— А у тебя уже что-нибудь приготовлено?

Иренг застенчиво улыбается и направляется на кухню, но в это время доносится стон жены Мусы:

— Пощадите! Не хочу! Пощадите! Пощадите!

Иренг говорит шепотом:

— Опять бредит.

Супруги обмениваются взглядом, и жена скрывается в комнате, откуда доносятся стоны.

Ранта подходит к двери и прислушивается. Больная перестала бредить. В глубокой задумчивости он медленно идет к входной двери и взявшись за ручку, говорит, словно обращаясь к невидимому собеседнику:

— Сколько людей страдает из-за одного мятежника! Сколько людей! Да и ему самому несладко. — Он грозит кому-то пальцем и продолжает: — Один мятежник может разбить счастье многих людей, нанести ущерб благополучию целой нации, это бесспорно. Благополучие же всех людей, всей нации может быть достигнуто лишь усилиями всего народа. Это возможно только в том случае, если будет единство и братская взаимопомощь. Поэтому бдительность и еще раз бдительность! Один человек может разрушить все. А всеобщее процветание может быть создано только объединенными усилиями всего народа. В этом и заключается основная суть принципа «взаимопомощь».

Он опускает палец и, довольный, смеется. Засучив рукава, садится за стол и задумывается. Затем, словно очнувшись, улыбается от неожиданно пришедшей ему в голову мысли, с наслаждением потягивается в кресле и произносит:

— Бдительность! И еще раз бдительность!

Спустя некоторое время в гостиной слышится ровное дыхание Ранты. Он спит.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Прошло три месяца.

Десять часов утра. Ярко светит солнце, но в воздухе еще чувствуется утренняя свежесть.

Солнце подымается все выше, и его лучи как бы наступают на тени развесистых деревьев, растущих в углу двора недавно выстроенной школы.

В ушах стоит гул от шума воды в реке, прокладывающей себе путь среди огромных валунов; ее бешеный поток свирепо обрушивается на скалистые берега, неистовствует, ревет, и рев этот проникает в самую душу.

Временами налетают сильные порывы ветра, и тогда слышится отдаленный глухой рокот Индийского океана.

Однако крики людей, работающих неподалеку от школы, заглушают все эти звуки.

Одна группа начинает хором:

— Раз, два — взяли!

Вторая подхватывает:

— Еще раз!

И вслед за этим доносится стук укладываемых балок. Так повторяется несколько раз. Доносятся обрывки разговоров, смех, шутки.

— Как глубина?

— Хватит! Хватит!

— Эх, если бы сразу так работать!

— Сколько времени потеряли!

— А если бы так работала не только наша деревня!

— Вот-вот, не только наша…

— Джакарта тоже не сразу строилась!

— Попить бы сейчас!

— И поесть!

— Эх и жарко!

— Жарко? Ты, видно, вырос в Голландии.

— Чего ты ноешь?

— Эх!

— Прикинь, пожалуйста.

— Один болт остался.

— Давайте, товарищи, заканчивайте.

— Остался последний.

Снова дружные возгласы и стук укладываемых балок.

Во дворе школы появляется голый по пояс человек. Руки и грудь у него в грязи, и только по длинным штанам и ботинкам можно узнать в нем солдата. Отдышавшись, он опускается на камень под деревом, радостно улыбается, блаженно вытягивает ноги и глубоко вдыхает в себя свежий горный воздух.

Издалека доносится песня: «Взаимопомощь — наша сила!» Солдат подпевает, но, увидев подходящего старосту, умолкает.

Ранта в одних черных штанах, засученных до колен. Он тоже весь в грязи.

— Устал?

— Устал, пак. Люди работают, как волы!

— Да, вот не думал! Какой пруд вырыли!

— Вон идет пак комендант.

Оба встают, чтобы приветствовать коменданта. Комендант тоже голый по пояс и весь в грязи.

— Сидите, сидите, товарищи, — говорит он и присаживается рядом с ними под деревом. Он вытягивает одну ногу, а другую сгибает и обхватывает руками.

— Правильно сказал тот человек.

— Что правильно, пак? — спрашивает Ранта.

— Да вот если бы давно так… Почему начали так работать только в последние месяцы? Хотя верно, ведь беспорядки были.

— Я вот всю ночь думал, — перебивает его Ранта. — Выроем мы пруд, разведем в нем рыбу, каждый сможет ее ловить сколько хочет. Но тогда и ухаживать за ними тоже должен каждый.

Комендант отпускает ногу и обращается к Ранте:

— Вот вы говорите о рыбе. А почему ваши люди не занимаются рыболовством? Море ведь рядом.

Ранта показывает на юг:

— Пак, все мы крестьяне и пришли оттуда. Никто не знает даже, как обращаться с лодкой. А кроме того, посмотрите сами: отсюда нет дороги к побережью. Сплошные заросли.