Этнопсихология народов бывшей Тартарии - [7]

Если уральские манси до настоящего времени зани­маются главным образом разведением оленей и охотой, то ханты, живущие по берегам рек, занимаются в основ­ном добычей рыбы; охота и разведение оленей для них являются подспорьем. Род занятий отразился и на пси­хологии обских угров. Но чтобы понять внутренний мир и манси, и хантов, необходимо заглянуть в их прошлое. До недавнего времени ряд учёных выдвигал гипотезу, что обские угры являются автохтонным населением Сибири.

ГЛАВА 3.

ПСИХОЛОГИЯ

СИБИРСКИХ УГРОВ

 

Эти исследователи почему-то проигнорировали древние предания изучаемых народов, в которых рассказывается о далёкой южной прародине, бесконечной ковыльной сте­пи, в которой пасутся табуны лошадей, коров, коз и овец. Говорится о кибитках, ползущих по степным просторам, о небесном всаднике Мир-сунэ Хуме, мчащемся между звёзд на крылатом коне, и т.д. Подсознательное и, конеч­но же, бессознательное обских угров до настоящего вре­мени связано со степью, и это хорошо прослеживается в поведении и психологии и манси, и хантов. Но в то же время в психическом обских угров, наряду с южным коче­вым пластом, прослеживается и северный таёжный пласт, который унаследовали эти народы от своих таёжных пред­ков — автохтонного населения сибирской тайги, жившего на территории Приобья до прихода на север угров-кочев­ников. Это цикл легенд и сказок про менквов — таёж­ных великанов и Эква-Пыргиса, «сына матери» — их про­тивника. Таёжные предания прямо повествуют, что часть менквов смешалась с уграми, перестала есть человеческое мясо и превратилась в нормальных людей.

3.1. Психология манси (вогулов)

Вогулами манси называли их западные соседи коми-зы­ряне. На языке коми «вэгул» означает «дикий человек». Почему коми назвали предков манси дикими — непонят­но. Бывшие степняки, переселившись в тайгу, в культур­ном отношении были нисколько не ниже своих соседей финнов. Очевидно, сказались межэтнические отношения. Возможно, мягких, спокойных и неагрессивных финнов поразила воинственность пришельцев, которые привыкли воевать и фактически отобрали у предков коми часть их территории. Ведь ещё совсем недавно манси жили по Чу­совой, притокам Камы и Печоры. Так это или нет, мож­но только предполагать. Но, как утверждают

 

исследовате­ли С.К. Патканов, В. И. Чернецов, С.В. Бахрушин, психика народа манси у европейца иногда вызывает удивление. С одной стороны, манси славятся своей мягкостью, по­кладистостью, незлобивостью и терпением. Но иногда, ка­залось бы, незначительный (с точки зрения цивилизован­ного человека) пустяк может «взорвать» добряка манси и довести его до того, что последний способен схватиться за нож или за ружьё и, не задумываясь, применить ору­жие. В психологическом человеке как бы расправляется своеобразная пружина, которая была сжата неведомо ка­кой силой. В такие минуты ещё недавно тихий и поклади­стый таёжник превращается в дикого, не знающего поща­ды степняка-кочевника, способного пролить кровь ради достижения своей цели или защиты своего эго. Особенно ярко агрессивность у манси проявляется в моменты опья­нения. Пьяный манси отличается от сибирского татарина только тем, что его агрессия в основном направлена на со­племенников. Русских даже опьяневшие манси почему-то побаиваются. Очевидно, этот страх в их психике удержи­вается ещё со времён Ермака, Брязги и Данилы Чулкова, когда за каждого убитого казака или русского крестьяни­на выжигались юрты.

Но, несмотря на то, что манси иногда проявляют край­нюю агрессивность, в целом этот народ по психике всё-та­ки можно считать мягким и незлобивым. Европейцев всегда удивляла гостеприимность манси. И в настоящее время гость для манси — человек особого статуса. В жи­лище ему отводится самый тёплый угол. За столом ему подкладывают самые лакомые куски. Желание гостя — всегда закон для хозяев. Эта традиция заметно отлича­ет манси от их южных соседей — сибирских тюрков, где гость всегда чувствует себя несколько ущемлённым. На­пример, сибирские тюрки, включая хакасов и якутов, при госте, как правило, общаются на своём родном языке. Об­ские же угры никогда себе такого не позволят, при госте они всегда между собой будут говорить только по-русски.

 

Если гостю что-то понравилось из вещей хозяев, то эту вещь ему обязательно подарят. Не дарятся только ору­жие и жена, на всё остальное табу не распространяется.

До недавнего прошлого в среде русского городского на­селения Сибири бытовало поверье, что, дескать, на севере у манси, хантов, ненцев, а на востоке у эвенков, юкагиров, чукчей и других коренных народов Сибири на ночь хозяин может положить гостя со своей женой или дочерью. Дей­ствительно, такой обычай в среде коренного населения тайги и тундры Сибири сохранялся ещё в начале века (нга­насаны). Но он диктовался не желанием удовлетворить по­хотливое вожделение гостя, а чисто меркантильными ин­тересами хозяев, которые, видя неумолимое вырождение своего народа, стремились влить в его жилы капли све­жей крови. В прошлом женшина-манси, рожая от русского мужчины ребёнка, была уверена, что её род не прервётся.

В настоящее время этот древний обычай забыт. Хотя, по традиции, молодые мансийки с удовольствием бере­менеют от русских, и их, по той же древней традиции, с такими наполовину русскими детьми берут в жёны со­племенники. «От русского всегда хороший помощник вы­растет», — как сказал автору один манси с Куновата.