«Если есть на свете рай…» Очерки истории Уругвая - [24]

Успехи британской политики зиждились не только на искусном маневрировании на политической арене, но главным образом на господствующем положении, которое стала занимать Англия после победы над главным конкурентом, наполеоновской Францией. Лондон не стал обременять себя вхождением в Священный союз (под формальным предлогом того, что в условиях конституционной монархии английский король не имел единоличного права подписи под государственными документами), однако его представители играли решающую роль во всех конгрессах союза.

Испанская корона, осознав тщетность надежд, возлагаемых на британское «посредничество» смогла консолидировать свои силы в колониях и к 1818 г. восстановила свою власть, подавив первые очаги независимости на Ла-Плате, в Венесуэле, Чили. Однако успехи метрополии были кратковременными. С возвращением Боливара в 1819 г. началась освободительная война, которая окончательно похоронила планы Фердинанда VII.

В ней немалую роль сыграли «контрактники» из Британии, которые, оставшись без работы после окончания наполеоновских войн, с готовностью (за деньги и долговые расписки) встали под знамена Освободителя. Наряду с 10-тысячным британским легионом (который был сформирован в нарушение всех заявлений Лондона о «нейтралитете»), большую (если не решающую) роль сыграли действия флотилии под руководством английского адмирала Т. Кохрана в водах Бразилии, Чили и Перу.

Британия использовала подготовку Веронского конгресса Священного союза в 1822 г. (последнего в истории этой коалиции) для манипулирования общественным мнением в Южной Америке, утверждая, что спасла континент от «смертельной опасности», связанной, якобы, с планами организации совместной интервенции европейских держав для реставрации власти испанского короны. Но все это было чистейшим вымыслом. К тому времени у европейских монархов главной заботой было подавление революций на юге континента, в Испании, Италии, Греции. В повестке дня, вопрос о Южной Америке занимал второстепенное место и формулировался как «Признание независимости южноамериканских государств».

Британию должен был представлять Каслри, но все хитросплетения и интриги той эпохи, связанные прежде всего с Южной Америкой, привели его к психическому расстройству (циркулировали также слухи о том, что он заразился сифилисом), и в августе 1822 г. он покончил жизнь самоубийством, перерезав себе горло перочинным ножом. Вместо него в Верону поехал герцог Веллингтон, который 24 ноября вручил участникам конгресса меморандум об английской политике в южноамериканском вопросе. В нем декларировалось право Лондона признать де-факто «одно или несколько образовавшихся в Америке правительств». Позиция Франции заключалась в поддержке Испании, «но она все же должна уступить силе вещей». Александр I объявил о своей верности «охранительным принципам» и пожелал Испании успеха в восстановлении ее связи с колониями на «прочной взаимовыгодной основе». То есть не шло и речи об организации интервенции в Южную Америку, и дискуссии шли лишь по конкретным вопросам, связанным с признанием независимости молодых латиноамериканских государств.

Но новый министр иностранных дел Дж. Каннинг всерьез претендовал на роль «спасителя испанской Америки от козней Священного союза». И английские газеты опубликовали фальшивку – так называемый «секретный договор Вероны», якобы заключенный Россией, Францией, Австрией и Пруссией, в котором монархи клялись силой уничтожить любые конституционные правительства в Старом и Новом Свете. В Латинской Америке (да и в Европе) многие десятилетия этот «документ» воспринимался как подлинный, а Каннинг выступал в роли рыцаря, победившего «четырехглавого дракона».

«Большую ложь» Каннинга, состоящую в том, чтобы представить сложившуюся в начале 20-х гг. обстановку как противоборство Лондона с «экспансионизмом Священного союза», Франции и Испании на самом деле можно назвать одним из первых глобальных «фейков» в новой истории, сознательным извращением ситуации, созданием «образа врага» в лице европейских монархий с целью привлечения на свою сторону (и подчинения своему влиянию) новых, независимых государств Южной Америки[106]. Этот опыт американцы использовали в ХХ в. при создании мифа о «красной угрозе», который служил в годы Холодной войны мощным орудием закабаления латиноамериканских стран, подчинения их диктату Вашингтона.

Следует отметить, что Британии еще за два года до Вероны удалось навязать свою позицию Священному союзу и добиться решения Аахенского Конгресса, состоявшегося в июне 1818 г., об отказе от применения военной силы в отношении Южной Америки. Англия мотивировала это своими планами «посредничества и мирного разрешения противоречий между Мадридом и бывшими колониями». Провал испанских планов по организации интервенции в Южной Америке (ставший следствием «посредничества» Лондона) привел к тому, что Фердинанд VII отказался от тактики переговоров и сосредоточился исключительно на планах военного разрешения конфликта. К 1819 г. власти Мадрида уже были заняты лихорадочной подготовкой военной экспедиции в район Рио-де-ла-Плата. К парадоксам истории относится то, что она так и не прибыла в Америку, потому что колоссальные расходы на ее организацию полностью подорвали королевскую казну. Экономический крах стал причиной развертывания либеральной революции в Испании. Смена режима, происшедшая на Пиренеях в 1820 г., повлекла за собой глубокие последствия для международной политики и фактически поставила крест на планах восстановления королевской власти в Южной Америке.