«Если есть на свете рай…» Очерки истории Уругвая - [20]

.

Артигас часто напоминал о необходимости улучшать положение индейцев, в частности в провинции Коррьентес, где они составляли большую часть населения. В своих посланиях он требует создать условия, чтобы индейцы могли вести оседлый образ жизни, просит помочь им наладить трудовую жизнь, что, по его мнению, «несомненно будет содействовать процветанию провинции». Артигас писал: «Индейцы, хотя они и дикари, способны оценить добро, и, приложив усилия, можно помочь встать на стезю добродетели, за что они впоследствии отблагодарят нас». Он считал их истинными хозяевами этой земли. «Я желал бы, – писал он, – чтобы индейцы имели самоуправление», – и хотел отдать им территорию для создания отдельной провинции для коренных жителей Южной Америки[86].

Слава об отношении Артигаса к индейцам распространилась далеко за пределы Восточной провинции, и индейцы оказывали всемерную помощь войскам Артигаса. Индейцы гуарани приняли участие в «Исходе уругвайского народа», боролись вместе с Артигасом за свои права, и вождь отмечал их мужество и отвагу в боях. В 1815 г. представители племен гуайкуруэ и абипоне пришли из Чако в лагерь Артигаса в Пурификасьоне и были встречены с радушием и дружелюбием. Индейский вождь Андресито (Андрес Гуасурари) был одним из командующих войсками Артигаса в годы сражений против португальцев и самым верным соратником «Защитника свободных народов» (он даже просил называть себя «Андресито Артигас», и некоторые авторы утверждают, что Артигас усыновил его). Индейский каудильо одержал несколько важных побед, но в конце 1819 г. был взят в плен и умер в тюрьме на острове Кобрас в 1821 г.[87]

Близость к «почве», традиционализму, к коренному населению Америки, вообще к «низам», трудовому люду в противовес олигархам и латифундистам, и создала ту приверженность делу социальной (и национальной) справедливости, которая явилась главной отличительной чертой реформ Артигаса.

Какова была «национальная принадлежность» Артигаса? Ведь большинство авторов упорно называют его «отцом уругвайской нации». Однако истинный Артигас, в отличие от легендарного, никогда не был «уругвайцем» в том смысле, что никогда не думал и не желал государственной независимости для «Уругвая» или «Восточной Республики Уругвай», как ее назвали с подачи англичан. Он всегда жил и действовал в рамках тогдашней реальности – в одной из провинций бывшего вице-королевства Рио-де-ла-Плата. И, по собственному признанию, не имел национальной принадлежности, поскольку не хотел «выделять ни один из народов из великой массы, которая должна стать нашей родиной»[88].

Главным побудительным мотивом участия Артигаса в революции, как и у многих его соотечественников, была свобода и равноправие всех жителей континента. Вот одно из его размышлений на эту тему: «Народы Южной Америки самым тесным образом связаны друг с другом узами окружающей природы и взаимных интересов»[89]. Это высказывание практически идентично понятию «Большой Родины», близкому всем жителям континента, на что обратил внимание известный уругвайский публицист К. Кихано в одной из работ под названием «Малая и большая родина» («Patria chica y patria grande»): «Быть уругвайцем значит быть артигистом. Быть артигистом значит быть жителем Рио-де-ла-Платы. Быть жителем Рио-де-ла-Платы значит быть испаноамериканцем. Есть законы природы, и это – закон нашей природы. Наш характер это наша судьба. Артигас является уникальным феноменом для нашей Америки. В нем есть все – прошлое и будущее, ради которого стоит жить и работать. Он принадлежит всей нашей Большой Родине»[90].

В работах Кихано и ряда других авторов подчеркивается величие героя, его общеконтинентальные цели и интересы. Они считают, что Артигас, ратуя за федерализм, думал прежде всего о «братских чувствах» всех жителей Южной Америки, о том, что автономия является ступенью в созданию прочного континентального союза.

Х. Родо считал, что главное отличие Артигаса от других великих деятелей его эпохи состояло в сочетании городской образованности, которую он получил в юные годы, с глубокой и эмоциональной привязанностью к вольной степной жизни, к грубому, но благородному труду крестьян. Это, считал Х. Родо, «дает ключ к пониманию исторического значения Артигаса, его величия, уникального соединения сердечности, широты характера и просвещенности суждений»[91].

Как-то раз Артигаса спросили: «Откуда вы сами?», и он ответил: «Из рая!»[92] («Del Paraíso»), подразумевая и свою «столицу» Пурификасьон («преддверие рая»), и то идеальное общество, которое он стремился создать – где нет диктаторской власти, (а должность «Протектора» используют только для того, чтобы защищать сограждан от внешних угроз), где у каждого есть свой земельный надел и возможность трудиться, где нет эгоизма и стяжательства, где все люди равны и свободны.

Глава 2 Образование Уругвая

Важнейшую роль в создании уругвайского государства сыграла Великобритания. Период XVI–XVIII вв. прошел под знаком непримиримой борьбы между Англией и Испанией. Британия, опоздавшая к разделу «американского пирога» между Испанией и Португалией, пыталась всеми силами наверстать упущенное. Создание колоний в Северной Америке, а также два века беспрестанных нападений английских пиратов на испанские галеоны, перевозившие золото в Мадрид, не могли удовлетворить ненасытную алчность англичан, взоры которых были обращены на юг. Первыми колониями англичан в Новом Свете стали острова в Карибском море, захваченные в 20-е гг. XVII в. – Сент-Китс, Барбадос, Невис, Антигуа и Барбуды. В 1655 г. они завоевали Ямайку. (все эти территории отошли к Британии по Утрехтскому миру 1713 г.). Но они также всячески стремились создать опорные базы для проникновения вглубь континентальной Южной Америки.