Эльванор - [103]

Скажи, будь во мне хоть малая крупица храбрости, разве я стала бы терпеть ее указания? А чувствовать эту нелепую благодарность? Я настолько труслива, что просто не в силах отобрать у нее свою жизнь и самостоятельно ей распоряжаться. У меня нет свободы.

— Но ведь ты сейчас в Эльваноре, — негромко заметил Малшор. — И что-то я не вижу нигде твоей матери… Да и казалось, работа фотографом тебе по душе.

— Все так, но виной тому всего лишь удачное стечение обстоятельств, а не моя смелость, — отмахнулась Никс. — Если бы мать сказала, что я не могу уехать в Эльванор, мне бы не хватило духу ей перечить.

— Она с детства приучила тебя к беспрекословному подчинению и страху перед собой — нет ничего удивительного в том, что пока ты можешь быть не готова выступить против нее в открытую. Однако это вовсе не значит, что ты трусиха, уж поверь мне. Ты храбрая и смышленая, но что самое главное — тебе не плевать на остальных. Я почти забыл, что такое бывает возможным…

Никс нахмурилась, еще больше уткнувшись носом в колени. Малшор тем временем продолжил:

— Разве не ты неустрашимо ступила в новый, неизвестный тебе мир вместе со мной? Не ты ли самоотверженно провела весь день под палящим солнцем у купеческих лавок, пытаясь спасти жизнь мне — чужому тебе человеку? Ты сумела выторговать даже больше денег, чем я мог предполагать, а то, как ты смышлено спаслась от разбойников, заставив их почувствовать твой собственный страх? Никс, ты не представляешь, насколько крепчало мое уважение, пока я слушал обо всем, что с тобой приключилось! И после всего этого — погони, тяжелой торговли с жадными купцами — ты нашла в себе сострадание для того, чтобы сесть и выслушать проблемы незнакомца.

Теперь же, зная, что тебе пришлось пережить в прошлом, я еще более озадачен: как ты сумела выстоять и сохранить в себе столько хорошего? Если для тебя это не показатель неиссякаемой внутренней силы и крепкого духа, то я не знаю, что можно сказать… Вот ответь мне, почему ты готова помогать другим?

Никс рассеяно повела плечами. Слова Малшора были лестны, но она не могла уверовать в то, что он говорил. Последний вопрос заставил ее задуматься. Немного покопавшись в себе, она задумчиво ответила:

— Наверное, я просто слишком хорошо помню, каково это: быть одиноким и напуганным. Каждый раз мне хотелось, чтоб в такой момент рядом со мной был кто-то, готовый если и не помочь, то хотя бы выслушать и подбодрить. В худшие дни я бы все отдала за один единственный разговор с кем-то таким.

— Мне очень жаль, что Судьба не свела нас раньше, Никс Мейерс, — серьезно произнес Малшор. — Впредь знай, что у тебя есть по крайней мере один человек, готовый не только выслушать, но и попытаться помочь.

Вопреки воле, глаза защипало от слез. Никс они показались неуместными, и она попыталась незаметно утереть их рукавом. Получилось не очень успешно. Когда же она почувствовала на плече легкое, почти что невесомое касание Малшора, то вынуждена была поднять взгляд. Встретив на его лице искреннее участие, девушка смущенно потупилась. Помолчав, она негромко сказала:

— Спасибо тебе.

Юноша молча кивнул, убрав руку. Слова были излишни. Каждый из них снова уставился на дюны, с которыми заигрывал ветер, взъерошивая их и расчесывая.

На этот раз первым молчание нарушил Малшор, задумчиво спросив:

— Так значит, твои способности заключаются в том, что ты чувствуешь настроение и эмоции других людей?

— Не только: еще я могу видеть некоторые эпизоды из их прошлого. Зачастую те, что кажутся им наиболее волнительными. Это что-то вроде внутреннего мира из эмоций, чувств и переживаний. Для каждого он уникален и неповторим. У Биары вокруг царили красные и бордовые тени, напоминающие пламя, а у Лишер был мир из насыщенных кобальтовых оттенков, похожих на маленькие штрихи, словно на картине…

Малшор нахмурился, недоуменно произнеся:

— Прости, если вопрос покажется неуместным, но я никак не возьму в толк: почему Биара так ревностно держится за тебя? Для чужих тайн у нее есть Тень-Уззо.

— Она пытается вспомнить что-то из своего прошлого… или предыдущей жизни. Честно говоря, я и сама толком не разобралась. Знаю лишь, что Биара одержима тем, чтобы вспомнить определенные события. Возможно, без них она чувствует себя незавершенной — знаешь, как мозаика?

— И тебе нравится находиться подле нее?

— Вовсе нет. Я не знала, какой она была раньше, а потому сужу по тому, что вижу сейчас, и зрелище складывается не из приятных: Биара себялюбива и эгоистична. Она умело манипулирует страхами и слабостями других, заставляя их делать то, что нужно ей. Лицемерие и притворство стали для нее столь же естественны, как ветер для птицы. Она не раздумывая играет судьбами других, совершенно не заботясь о том, что станет с ее марионетками после того, как надобность в них отпадет. Возможно, тебе неприятно все это слышать, но я озвучиваю лишь то, что вижу.

— Не знаю, отчего мне хуже: от горькой правды или осознания того, что я всегда о ней подозревал, но старательно избегал, — вздохнул юноша. После взглянул на нее. — Почему тогда не уйдешь от Биары? Чем она удерживает тебя?