Элла в театре - [2]

— Я всё равно не понял, как играть в эту игру, — сказал Пат.

— А мне понравилось, — весело сказала Ханна. — Немножко похоже на пятнушки.

— Пятнашки, — поправил Тукка.

— Играем в пятнашки? Чур, не вода! — закричал Пат.

— Значит, я вода? Так нечестно, я всегда вожу-у, — Сампа приготовился снова зареветь.

В это время заместитель отвернулся от окна и посмотрел на нас. Мы тоже посмотрели на него с интересом. Вообще-то игры у него были ничего, только немножко странные. Заместитель вздохнул и покачал головой.

— Давайте-ка по партам. Не могу больше, — признался он и вышел из класса. Очень жаль, что он так быстро ушёл. Он так и не увидел, как Пат, Тукка и Ханна пытались дать друг другу по парте.

Глава третья Наш собственный учитель

Когда на следующий день мы пришли в школу, у доски стоял наш собственный учитель. Он выглядел почти как всегда, только с кольцом, а костюм у него оказался такой же потрёпанный, как комиксы про Дональда Дака из чемодана. Он очень обрадовался, когда мы принесли из лыжной кладовки его собственный чемодан — тот, который спрятали. Потому что в чемодане была вся его сменная одежда.

Учитель сказал, что ему пришлось вернуться пораньше.

— И все благодаря вам. Директор позвонила мне и пообещала повысить зарплату, если я срочно вернусь на работу, — объяснил он.

Мы все были очень рады, что помогли учителю. Хорошо, что он вернулся.

Первым уроком была математика.

— Кто умеет считать до десяти и назад? — спросил учитель. — Предупреждаю, первый вундеркинд, который сам повернётся назад, будет сидеть так до конца уроков, — добавил он, прежде чем мы успели что-то сообразить.

Сидеть весь день задом наперёд довольно глупо, так что мы все просто посчитали до десяти и назад. Хотя лично мне больше понравилось играть в математику с заместителем.

На последнем уроке учитель вошёл в класс с обеспокоенным видом.

— Опять его шантажируют, — шепнула Ханна.

— Ясное дело, — согласился Тукка.

— Это просто шантаж! — воскликнул учитель.

— Ну, что я говорила? — ухмыльнулась Ханна.

— Ты что, уже не помнишь? — удивился Пат.

— Директор сказала, что повысит мне зарплату, только если мы подготовим спектакль к Рождеству! — объяснил учитель.

— Ура-а! — закричали мы и стали подбрасывать вверх всё, что было на партах. Мы все ужасно обрадовались — все, кроме Сампы, который снова разревелся, потому что его новый ластик застрял в лампе. Только учитель ничего не бросал — он просто сидел за своим столом, потирая лоб. Наверное, уже обдумывал наш рождественский спектакль.

Глава четвёртая В театре

Построившись парами, мы стояли у входа в театр. На всех были выходные костюмы, все были аккуратно причёсаны — кроме Пата. Он намочил волосы и сделал из них гребешок, как у одного рок-музыканта. На морозе гребешок замёрз и превратился в настоящий рог. Пат бодал им Тукку, который стоял впереди.

Учитель пошёл внутрь за билетами. Он решил сводить нас в настоящий театр, прежде чем мы начнём репетировать собственный спектакль. Он подумал, что нам полезно будет узнать что-то новое о театральных представлениях.

— Будете лучше понимать, о чём речь, — сказал он.

— А о чём речь? — спросил Пат, но на этом месте учитель как раз и ушёл.

На первом этаже мы оставили одежду за специальным заборчиком.

— А эти что представляют? — Пат показал на двух тётенек, которые вешали одежду на гвоздики.

— Это вешалкохранительницы! — сказала я.

— Здорово, — сказал Пат и захлопал. И мы все захлопали, кроме учителя, который ничего не заметил. Он изо всех сил рассматривал какой-то плакат, на котором даже букв не было. Вешалковые тётеньки сделали нам реверанс.

— Хорошее представление, только очень короткое, — сказал Пат и хотел забрать свою куртку, но тут учитель заторопил его и остальных.

Мы поднялись на второй этаж и вошли в большой зал с креслами.

— Эти шторки называются занавес, — объяснил Тукка. Он всё знает про театр, потому что его крёстная работает почти что в театре — в полицейском участке напротив.

— А за занавесом — сцена, на ней, когда свет выключат, будет представление, — продолжал Тукка.

— Во дают — показывают представление в темноте и за шторками, — удивился Сампа.

— Это искусство, — провозгласил Тукка.

— A-а, тогда понятно, почему ничего непонятно, — понял Сампа.

— Слушайте, вы, — прервал учитель захватывающую беседу об искусстве, — может, сядете на свои места и помолчите для разнообразия?

Мы сели на кресла в длинном ряду. Кроме нас, в зале была, наверное, ещё целая тысяча школьников, которые показывали на всё вокруг пальцами и качались на складных сиденьях. Школьники хихикали, а учителя забавно шипели.

Как только Сампа протянул мне пакетик с мятными карамельками, в зале погас свет.

Стало почти тихо. Тишину нарушил только стук рассыпавшихся по полу карамелек да всхлипы Сампы. Я, конечно, попросила у Сампы прощения за то, что уронила карамельки, и попыталась его утешить — ведь их можно собрать после представления! Но было уже поздно — в нижних рядах заметили, что под ногами катаются карамельки, и бросились их собирать. Ряд перед нами будто опустел — все ползали по полу.

— Руки прочь от наших карамелек! — гаркнула я. Красная Шапочка на сцене вздрогнула.