Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue - [55]

.

Из этой обширной цитаты видно, что Иосиф Бикерман своих взглядов никогда не менял и никогда не верил, что революция была результатом «жидокоммунистического» заговора. Таким образом, построение Баумгартена рушится: еврейские коммунисты могут служить аналогом, если уж прибегать к аналогиям, не крайним эллинизаторам, которые, по мнению Бикермана, стояли за спиной у Эпифана, а тем евреям, которые поддержали реформы. О том, что таковых было огромное количество – исторический опыт показывает, что конформистов всегда несопоставимо больше, чем мучеников – хорошо известно из источников, и никем не оспаривается. Второй русский след оказался столь же ложным, как и первый.

В американском биографическом справочнике содержится посвященная Бикерману статья, которую написал С. Шварц416. В ней он, как и Баумгартен, называет «Бога Маккавеев» наиболее спорным сочинением Бикермана, но также наиболее революционным и влиятельным. Но, в отличие от Баумгартена, Шварц видит в идеях Бикермана торжество научной объективности: «То, что Бикерман должен был напечатать подобную книгу в 1937 г. в Германии (хотя с еврейским издательством Schocken Verlag), свидетельствует помимо прочего о строгости, с которой он был привержен идеологии научной объективности»417. У меня нет сомнения в том, что эта оценка верна.

Подводя итог своим размышлениям о «Боге Маккавеев», Баумгартен несколько неожиданно418 признает, что бикермановские «идеологические инвестиции» не обесценивают его исторических выводов и что, несмотря на все недостатки, предложенное Бикерманом объяснение является наилучшим из всех предложенных. В этом я с ним согласна.

«Предупреждающая надпись в Храме Ирода» (вместо заключения)

Бикерман похоронен в Иерусалиме. Решение о месте последнего упокоения было принято его друзьями. Бикерман умер в Израиле во время одного из своих регулярных визитов. Смерть была скоропостижной, никаких распоряжений о том, где он хотел быть погребенным, он не сделал. Решение принимали его друзья. Мать Бикермана была похоронена в Берлине, отец – в Ницце. Берлин и Париж были городами, где он какое-то время жил, но не более того. Америку он так и не полюбил. Той России, в которой Бикерман вырос, больше не существовало, о Советской России речи быть не могло – она не была больше его страной (характерно, что в письмах к Дандамаеву Бикерман называл свою родину «Ваша страна»419), да и практически это было невозможно: кто бы разрешил похоронить здесь эмигранта.

Бикерман вернулся в Россию своими книгами, вышедшими на его родном и любимом языке. Лишь одна из них, «Хронология древнего мира», была переведена при его жизни. Сейчас на русском языке вышли еще две: «Государство Селевкидов» (М.: Наука, 1985) и «Евреи в эпоху эллинизма» (М.; Иерусалим: Мосты культуры: Гешарим, 2000). К сожалению, «Бог Маккавеев» пока не переведен, как не переведены и его статьи.

Мне подумалось, что будет правильно, если в конце этой небольшой книги о великом ученом, который хотел, чтобы о нем помнили только в связи с его научной деятельностью, еще раз прозвучал его голос. Из многочисленных статей Бикермана я выбрала для перевода одну – «Предупреждающая надпись в Храме Ирода». Она дает полное представление о методе работы Бикермана и при этом не требует от читателя, как многие другие его работы, хорошего знания древнегреческого и латинского языков и филологической искушенности. Первоначально я предполагала опубликовать другую его статью, которую я особенно ценю, – «Имя христиане» (в ней Бикерман лингвистически виртуозно доказывает, что «христиане» было самоназванием), но, когда уже практически заканчивала ее перевод, поняла, что она слишком технична для значительной части аудитории, которой предназначена эта книга.

Элиас Бикерман. Предупреждающая надпись в Храме Ирода 420

Пилигрим в Храм Ирода в Иерусалиме поднимался на святую гору Сион по лестнице, ведущей к окружающей святилище стене. Пройдя через ворота, он вступал в широкий открытый двор с портиками по периметру. Внутри огороженного места четырнадцатью ступенями выше, чем уровень наружного двора, располагалась терраса. Защищенное каменной стеной, это верхнее пространство было разделено на три части. Одна из них, так называемый Двор женщин, была предназначена для всех иудеев – мужчин и женщин, находящихся в состоянии ритуальной чистоты. Пятнадцатью ступеньками выше располагался Двор Израиля, сокращенно называемый «Двор» (‘Azarah ), входить в который дозволялось только мужчинам. Его часть вокруг алтаря была отделена барьером. Это был Двор священников, в который могли входить только исполняющие свои обязанности священники в жреческом облачении. К Двору священников примыкал, возвышаясь над ним, Дом Господа, к которому вел широкий марш ступеней421. Проходя через передний двор к поднятой террасе, посетитель видел каменный парапет перед пролетами лестниц, ведущих наверх. На нем были размещены плиты с греческими и латинскими надписями, которые предупреждали о том, что язычники не имели права идти дальше422. Две из этих плит, содержащих греческий текст, сохранились. Они гласят