Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue - [39]

Подписал: Главнокомандующий войсками Округа

Генерал-Лейтенант Корнилов»302.

26 марта 1917 г. содержание этой телеграммы приказом за № 92 по 177-му запасному полку было доведено до сведения личного состава.

Получив телеграмму, начальник 1-й пехотной запасной бригады распорядился отправить студентов-евреев, накопившихся в полках, в школу прапорщиков для получения офицерского звания. Уже 8 апреля 1917 г. 90 «воинских чинов-студентов, иудейского вероисповедания» приказом командира 177-го запасного полка по части строевой на основании почто-телеграммы начальника 1-й пехотной запасной бригады были командированы в 3-ю Петергофскую школу прапорщиков, о прибытии которых в школу командир полка просил его уведомить303.

10 апреля 1917 г. был издан приказ по полку (№ 104-10), согласно которому военнослужащие, откомандированные в распоряжение 3-й Петергофской школы прапорщиков, были исключены с разного вида довольствия (провиантского, приварочного, чайного, табачного с 9 апреля, мыльного и денежного с 1 мая)304. В ту же школу прапорщиков был и отправлены евреи и из других полков, входивших в 1-ю пехотную запасную бригаду.

У многих в армии возможность для евреев получить офицерский чин вызвала резко негативное отношение. Сводки военной цензуры во второй половине мая 1917 г. фиксируют, что «отношение многих элементов армии к предоставлению евреям права быть офицерами “носит резко враждебный характер”»305. Часто оказавшиеся в военных учебных заведениях евреи сталкивались с враждебным отношением со стороны русских юнкеров (например, в Александровском военном училище)306.

Начальство военных училищ также относилось к евреям с недоверием, и для их производства в офицерское звание требовались дополнительные документы, подтверждающие их подданство (хотя речь шла о людях, призванных на военную службу и проведших в армии уже около года): так, 19 июня командир 1-й роты 3-й Петергофской школы прапорщиков был командирован в Мобилизационный отдел Главного управления Генерального штаба для «наведения справки о подданстве юнкеров Иудейского вероисповедания при производстве их в прапорщики»307. А вот от запросов о политической благонадежности курсантов (независимо от их национальности) начальству школы пришлось отказаться после получения нескольких отказов, мотивированных тем, что «по изменившемуся Государственному строю надобности в этих свидетельствах не имеется»308.

По количеству произведенных в офицерское звание евреев 3-я Петергофская школа прапорщиков, в которой оказался Бикерман, лидировала: в августе 1917 г. было произведено в офицеры около 200 человек (по сравнению, в киевском Константиновском училище был произведен 131 еврей, в Одессе первый выпуск составлял 160 человек, в целом к маю в военные училища и школы прапорщиков было зачислено около 2600 евреев)309.

Школы прапорщиков, в одной из которых оказался Бикерман, были новыми военно-учебными заведениями, появившимися в 1914 г. для подготовки младших офицеров, потери среди которых в военных действиях были огромны. Они были созданы при запасных пехотных бригадах и подчинялись не Главному управлению военно-учебных заведений, как военные училища, а Главному управлению Генерального штаба310. Первоначально обучение в них продолжалось три месяца, но после инспекционных поездок генерала для поручений при военном министре Б. В. Адамовича в 1915–1916 гг.311, в своих отчетах резко раскритиковавшего эти учебные заведения, срок обучения был увеличен до четырех месяцев. В школы попадали главным образом люди с низким образовательным уровнем (сдавшие экзамен за курс четырехклассного городского училища), поскольку призывников с высшим и средним образованиям распределяли в военные училища. Около 15 % обучающихся приходилось на лиц старше 30 лет. Генерал-майор Б. А. Адамович в своем отчете отметил, что в 1-й, 2-й и 4-й Петергофских школах прапорщиков курсантами были «люди неблагообразной внешности, слабых физических качеств, мало развитые и не имеющие той первоначальной обработки и подготовки, на которую можно было бы рассчитывать при комплектовании избранными из боевых частей, запасных батальонов и тыловых учреждений». Адамович видел причину в том, что полки, преследуя свои эгоистические интересы, старались сохранить для себя хороших унтер-офицеров и отправляли в школы далеко не лучших кандидатов.

Надо отметить, что 3-я Петергофская школа прапорщиков, в которую попал Бикерман, была эталонной. Адамович инспектировал ее 1, 9 и 14 декабря 1915 г.

В отличие от остальных Петергофских школ (1, 2 и 4), которые он посетил 1–3 декабря 1915 г., вызвавших у него негативную оценку, 3-я школа представляется ему почти идеальной. Вот как он ее описывает:

«Содержание помещений и обстановка школы обращают на себя особое внимание, Начальник школы, находя, что денежный отпуск на хозяйственные надобности вполне достаточен, и отказавшись от бессмысленной и бесцельной экономии, сделал очень многое для оборудования школы и для улучшения содержания в ней обучающихся. Так, например: устроен приемный покой на 5 кроватей, с амбулаторной, двумя ванными, умывальником с холодной и теплой водой и теплой уборной, обдуманно и хорошо обставленный и блестящий белизной и чистотой; кухни снабжены отличной кухонной посудой; в столовых и остальных помещениях устроены классы, чем почти во всей школе устранено сидения на кроватях во время уроков; в классах заведены доски, кафедры и столы для офицеров; в ротах выставлены почтовые ящики; повсюду расставлены высокие окурочницы; устанавливается телефонный аппарат для пользования обучающимися; устроен, освещен и оборудован прекрасный каток на пруду и т. п., в чем, на каждом шагу, видна непрестанная забота о благоустройстве школы и удобстве учеников»