Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue - [34]
До Бикермана очередь дошла в июле 1916 г. 8 июля был составлен список (причем алфавитный, а не по номерам жребия) первокурсников и второкурсников 1887 г. рождения, в первом из которых255 под номером 21 стоит имя Ильи Бикермана, мещанина иудейского вероисповедания256. Всего в армию было направлено 346 первокурсников и 18 второкурсников. Завершающая точка в призыве студентов была поставлена 21 июля, когда был объявлен призыв третьекурсников. 21 июля 1916 г. ректор получил директивное письмо за № 22080, в котором, в частности, говорилось: «Ныне признано неотложным призвать на военную службу все оставшиеся категории воспитанников высших учебных заведений, подходящих под действие закона 31 января 1916 г.»
В список, составленный 9 августа, было включено 575 человек. Таким образом, за пять месяцев Петроградский университет должно было покинуть 2304 студента. На 1 января 1916 г. в нем числилось 7780 студентов257. Даже сделав поправку на то, что не все студенты прошли медицинское освидетельствование, можно утверждать, что почти 40 % студентов первых трех курсов прервали свое обучение. Для Бикермана перерыв продолжался около двух лет.
Не все студенты, однако, оказались в запасных полках, где проходили военную подготовку перед отправкой на фронт. Студенты-неевреи имели право поступить в офицерские училища и, пройдя ускоренное обучение, получить офицерский чин. Если бы война закончилась до завершения ими учебы в военно-учебных заведениях, то они могли по своему выбору или продолжить в них обучение, или восстановиться в университетах. Однако большинство универсантов поступать в военные училища не захотело: в различных офицерских училищах оказалось от 5 до 11 %. Например, когда в апреле 1916 г. был составлен список студентов Петроградского университета, предоставивших удостоверение о приеме их в военные учебные заведения, таких оказалось 135 человек258.
У Бикермана и у других студентов иудейского вероисповедания259, призванных в армию, такого выбора не было. Евреев не производили не только в офицеры, но и в унтер-офицеры. С 1874 г. (военная реформа Д. А. Милютина) по 1917 г. офицерами стало всего девять евреев. Предполагалось, что восемь из них, дети крупных банкиров, служить не будут. Девятый, бывший кантонист, получил офицерский чин в виде исключения, но смог дослужиться только до капитана, и то получил этот чин лишь при отставке, в 50-летнем возрасте260.
В царствование Николая II произошло принципиальное изменение в положении евреев: если до этого определяющим был критерий религиозный и принятие христианства гарантировало равноправие, то теперь все стала решать этническая принадлежность. По Высочайшему повелению от 11 мая 1910 г. евреи – нижние чины, «какого бы вероисповедания они ни были», не допускались более к офицерскому экзамену. 10 сентября 1910 г. военный министр запретил принимать вольноопределяющихся-евреев на службу в гарнизоны крепостей. 12 мая 1912 г. Главный штаб распорядился распространить все ограничения, налагаемые на «евреев-талмудистов», на всех евреев независимо от их вероисповедания. Теперь при представлении нижних чинов к званию прапорщика запаса командиры обязаны были «досконально выяснять национальность этих нижних чинов», не допуская к представлению не только выкрестов, но и сыновей, и даже внуков лиц мужского и женского пола, «родившихся в иудейской вере»261.
Выкрестов перестали принимать в военные учебные заведения. В 1912 г. от поступавших в Военно-медицинскую академию, которая до этого была единственным военным учебным заведением, в котором учились евреи (норма была 5 %), стали требовать доказательств того, что в семьях абитуриентов евреев не было в трех последних поколениях262.
Судя по этим данным, расистский подход в Российской армии перед Первой мировой войной оказался гораздо более людоедским, чем это будет в нацистской Германии: по Нюрнбергским законам евреем считался тот, у кого трое из родителей его родителей были чистокровными евреями. В России для того, чтобы стать военным врачом или прапорщиком запаса, требовалось «арийское» происхождение всех четырех бабушек и дедушек. Новейшие расовые теории стали вводиться преподавателями военных учебных заведений в учебные программы. Как отмечает Будницкий, «на рубеже веков, и в особенности после революции 1905–1907 гг., этническая принадлежность становилась, с точки зрения российской военной науки, все в большей степени важнейшей категорией, определявшей “качество” и “надежность” населения»263.
Отказ признавать за евреями права занимать офицерские должности затрагивал иногда и внешнюю политику. Когда в 1911 г. на должность начальника генерального штаба Франции была выдвинута кандидатура еврея, генерала Валабрега, то назначение не состоялось исключительно из-за сделанных по этому поводу русским военным министерством представлений
