Элиас (Илья) Бикерман. Петербургский пролог / Elias Bickerman. Petersburg Prologue - [32]

– Ужасаются еврейским погромам… Да, еврейские погромы, как всякие погромы, ужасны. Но надо принимать во внимание современную обстановку. Была разгромлена династия. Затем – Церковь. Армия. Дворянство. Сословие помещиков. Интеллигенция. Купечество. Промышленный класс. Зажиточное крестьянство – кулаки. Среднее крестьянство… Бедное крестьянство переведено в колхозы… Все эти сословия, группы, классы были по преимуществу русские. Таким образом, произошел грандиозный русский погром. Ответ должен был быть. Ответом были еврейские погромы. Как они могли не быть? Почему в этом погромном неистовстве должны были быть пощажены евреи? Этот вопрос есть разумный ответ. Остальное – истерика.

***

Мне кажется, что если Бикермана нельзя назвать благостью, то все же это есть попытка быть справедливым. А справедливость, по мнению древних, есть добродетель и преддверие благости»243.

Воин

31 июля 1915 г. Илья Бикерман получил свидетельство о приписке к воинскому участку244, в котором значилось, что он подлежит призыву в 1918 г., когда ему исполнится 21 год – призывной возраст в Российской империи. Однако огромные потери на фронте и вследствие этого катастрофическая нехватка личного состава воюющей Российской армии привели к тому, что властям пришлось прибегнуть к досрочным призывам. Призывники 1918 г. должны были отправиться на фронт на два года раньше. На студентов это не распространялось, поскольку они обладали отсрочкой до окончания учебы.

16 января 1916 г. Бикерман явился в Петроградское городское по воинской повинности присутствие, где получил бумагу следующего содержания:

«Свидетельство о явке к исполнению воинской повинности (временное)

Сын окончив(шего) Импер(аторский) Новоросс(ийский) Унив(ерситет) Илья Йосевич Бикерман явился к исполнению воинской повинности при досрочном призыве 1918 г. и подлежал поступлению на службу в постоянные войска, но на основании п. 5 отд. 1 Высочайшего Указа 20 ноября 1915 года и 2 п. 76 ст. Устава о воинской повинности изд. 1915 г. поступление ему на службу отсрочено до окончания образования в высшем учебном заведении до первого числа месяца, следующего за выбытием из названного учебного заведения и не далее достижения 27 летнего возраста»245.

Но доучиться Бикерману так и не удалось. Через две недели после получения процитированной бумаги, 31 января 1916 г., были приняты временные правила призыва в Российскую армию, согласно которым студенты младших курсов лишались отсрочки246.

30 сентября 1914 г. Николай II утвердил положение Совета министров, которое предоставлляло военному министру право «привлечь в войска, в 1914 г., молодых людей, пользующихся отсрочками для окончания курса высших учебных заведений»247. 5 ноября 1914 г. положение было дополнено примечанием, запрещавшим прием «лиц иудейского вероисповедания» в офицерские училища248. Однако массового призыва студентов до принятия временных правил не происходило.

Уже в 1915 г. стало очевидно, что на фронте катастрофически не хватает младших офицеров. Перед призывом 7 августа 1915 г. вопрос о студенческих отсрочках обсуждался на секретном заседании Совета министров 4 августа 1915 г., на котором управляющий Военным министерством А. А. Поливанов прямо заявил: «Отсрочки для слушателей высших учебных заведений недопустимы, так как они являются готовым материалом для ускоренных выпусков офицеров, недостаток в которых все сильнее сказывается на фронте». Его поддержали главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин: «Сейчас не время учиться, а время врага бить. Такую постановку вопроса, несомненно, поймут и молодежь, и родители, и вообще весь русский народ. Когда родине грозит чуть ли не немецкое иго, интересы просвещения, да и вообще всякие интересы текущей жизни должны отойти на второй план перед главною основною целью России – не дать себя поработить. Все прочие соображения – вредная сентиментальность». Такой же позиции предерживался и председатель Совета министров И. Л. Горемыкин: «Какая там зубрежка пойдет в голову при переживаемых условиях. Из занятий все равно выйдут одни пустяки». Однако в тот момент от отмены отсрочек пришлось отказаться по соображениям практическим: как отметил управляющий Министерством внутренних дел Н. Б. Щербатов, изменение правил накануне призыва могло внести «полный сумбур»249.

В октябре 1915 г. было созвано Межведомственное Совещание под руководством помощника военного министра генерала Беляева, на котором обсуждался вопрос о призыве студентов для пополнения корпуса младших офицеров. Поползли слухи о возможном решении Совещания. Согласно одному из них евреев-студентов призывать вообще не предполагалось. Согласно другому призывать их все-таки предполагалось, но в качестве нижних чинов без права производства в офицерское звание. Обеспокоенные этим последним слухом, члены Государственной думы М. Х. Бомаш, Х. Б. Гуревич и Н. М. Фридман обратились к Беляеву с письмом, в котором они, в частности, обращали внимание на то, что, если евреи-студенты будут призваны, то невозможность получить офицерский чин поставит их в неравное положение с их товарищами-христианами: «По дошедшим до нас сведениям в Межведомственном Совещании по вопросу о пополнении офицерских кадров воспитанниками высших учебных заведений предполагают призвать одновременно со студентами-христианами, имеющими поступить в офицерские школы, студентов-евреев в качестве нижних чинов… Подобный способ разрешения вопроса не может не вызвать глубокого волнения среди еврейского населения и в особенности среди еврейской учащейся молодежи… Если в интересах Государственной обороны требуется призыв всех вообще студентов в качестве нижних чинов на общем основании, еврейская молодежь охотно станет под знамена в качестве рядовых, чувствую себя равною с молодежью других национальностей в служении общему делу… Но когда ясно, что причиною призыва является не реальная потребность армии, а своеобразный вывод из неравноправности евреев; когда в действительности армии нужны только офицеры, и только для пополнения их кадров призываются студенты, призыв евреев в рядовые будет по справедливости понят, как демонстрация их неравноправия, и пополнит горечью сердца молодежи в минуты, когда они должны быть исполнены гордого сознания исполняемого наравне с другими высокого подвига!» В конце письма депутаты указывают, что препятствием к приему евреев в офицерские школы служило примечание к правилам от 5 ноября 1914 г., которое «могло бы быть и устранено, если бы г. Военный Министр нашел возможность испросить Высочайшего соизволения на отмену этого ограничения».